// Юрий Кнутов

В феврале в газете «Военно-промышленный курьер» была опубликована статья «Загадка Первомая 1960 года» полковника-инженера в отставке Б. К. Самойлова, одного из свидетелей уничтожения самолета-шпиона Lockheed U-2. Той же теме посвящен и материал С. Б. Селина «Нарушитель уничтожен. Но как и кем?», увидевший свет на страницах «ВПК» в конце марта и в начале апреля. Предложенная авторами версия событий во многом дополняет картину боя в небе над Уралом, но и вызывает целый ряд вопросов, прежде всего у ветеранов 4-й отдельной армии ПВО (4 ОА ПВО), служивших в 60-е годы в 57-й зенитной ракетной бригаде (зрбр).

По поручению полковника в отставке Б. А. Базарова, непосредственно имевшего отношение к стрельбе 2-го зенитного ракетного дивизиона (зрдн) под командованием майора М. Р. Воронова – участника боевых действий во Вьетнаме, полковника в отставке Е. П. Иглина – участника войны во Вьетнаме, полковника в отставке А. П. Грановского, почти шесть десятков лет отдавшего противовоздушной обороне, а также других ветеранов Войск ПВО хотелось бы поделиться рядом соображений по поводу версий, предложенных Б. К. Самойловым и С. Б. Селиным. Заранее прошу прощения у читателей за то, что в материале будет использовано большое количество специальных терминов, расчетов, а также ссылок на схемы, без которых в процессе установления истины, к сожалению, невозможно обойтись.

Причины ошибок

В декабре 1957 года на вооружение Войск ПВО страны был принят первый в Советском Союзе перевозимый зенитный ракетный комплекс (ЗРК) СА-75 «Двина». Свое боевое крещение он получил на территории Китая 7 октября 1959-го. В тот день тремя ракетами был сбит тайваньский высотный разведчик RB-57D. Стрельбу вел дивизион, которым командовал полковник В. Д. Слюсар. Американцы и правительство Чан Кайши решили, что машина потерпела крушение. В политических целях факт уничтожения самолета-шпиона зенитной управляемой ракетой (ЗУР) в то время не предавался огласке.

При всех своих неоспоримых достоинствах поступивший в войска ЗРК СА-75М «Двина» нуждался, как говорят в таких случаях, в некоторой доводке. Станция наведения ракет (СНР) не была оборудована наземным радиозапросчиком для определения перед пуском ракеты государственной принадлежности цели. Имитатор для тренировок боевого расчета в состав ЗРК также не входил. Отсутствовала аппаратура объективного контроля, которая позволяла бы с документальной точностью оценить результаты стрельбы. Имелись и другие недоработки, достаточно быстро устраненные создателями комплекса.

Но несмотря на отмеченные недостатки, СА-75М являлся самым передовым ЗРК для своего времени, о чем говорят успехи советских ракетчиков при защите воздушного пространства Демократической Республики Вьетнам. Там комплекс «Двина» стал настоящей грозой для авиации США, пилоты же американских стратегических бомбардировщиков прозвали его «убийца Бэ пятьдесят вторых».

А 1 мая 1960 года советской ПВО в небе близ Свердловска (Екатеринбурга) удалось уничтожить самолет Lockheed U-2 (год создания 1956-й). Техническое превосходство этого высотного разведчика над всеми другими машинами подобного типа позволило американцам в течение нескольких лет безнаказанно совершать полеты над особо важными объектами на территории СССР. За неуязвимость для средств противовоздушной обороны в Соединенных Штатах нарекли U-2 Dragon Lady («Леди Дракон»). Чтобы повысить живучесть самолета, его оснастили автоматической аппаратурой постановки активных помех «Рейнджер», работающей в Х-диапазоне. Правда, из-за ошибки спецслужб США она имела отличный от ЗРК С-75 диапазон частот, поэтому не влияла на функционирование станции и действие ракеты (СА-75М «Двина» работал в 10-сантиметровом, а С-75 «Десна» – в 6-сантиметровом диапазоне).

Много проблем в ту пору возникало из-за планшетного способа руководства противовоздушным боем. Командные пункты (КП) соединений и объединений ПВО еще не были оборудованы автоматизированными системами управления. Информация о цели, полученная от РЛС и передвижных радиовысотомеров (ПРВ), в радиолокационной роте (РЛР) наносилась на планшеты, а затем по цепочке передавалась в радиотехнический батальон, полк или бригаду и только после этого поступала на КП объединения ПВО. Наличие нескольких звеньев в цепи передачи информации приводило к запаздыванию. Оно могло составлять от двух до четырех минут. Так, если самолет Пауэрса летел со скоростью 700 километров в час, за одну минуту он преодолевал расстояние 11,7 километра. За две минуты машина успевала удалиться на 23,4 километра от отметки, которую на вышестоящем КП только что нанесли на планшет. Страдала и точность в определении координат цели. Отсюда ошибки в наведении истребительной авиации на Lockheed U-2. Вот почему реально сбитый разведчик на планшете КП объединения ПВО по-прежнему отображался как существующий.

После завершения боевой работы информация с планшетов переносилась на кальку. Сопоставив две кальки – с данными от РЛС РТВ и от СРЦ (станции разведки и целеуказания) ЗРВ, можно было сделать более точный вывод о маршруте движения цели, когда и кем она пропущена, обстреляна или сбита, а затем провести, как это принято говорить, «разбор полетов».

Существенные моменты

Возвращаясь к статьям «Загадка Первомая 1960 года» и «Нарушитель уничтожен. Но как и кем?», хотелось бы остановиться на некоторых немаловажных деталях, которым Б. К. Самойлов и С. Б. Селин не придали значения, хотя они ставят под сомнение предложенную авторами публикаций в «ВПК» трактовку событий.

Нарушение границы СССР американским самолетом-шпионом и ведение разведки с целью получения секретной информации о военных и оборонных объектах Советского Союза квалифицировалось в 60-е годы как тяжкое государственное преступление. Поэтому кроме Министерства обороны расследованием происшедшего занимался Комитет госбезопасности. В связи с тем что во время боя был сбит истребитель МиГ-19 и погиб старший лейтенант С. И. Сафронов, к расследованию подключилась Главная военная прокуратура, деятельностью которой руководил генеральный прокурор СССР. Таким образом, можно с полной уверенностью говорить, что одновременно велись три независимых расследования.

Если с попытками Минобороны спрятать какие-либо нежелательные факты противовоздушного боя еще как-то можно согласиться, то допустить в тот период подтасовку документов со стороны КГБ и Генеральной прокуратуры в интересах отдельных офицеров и генералов Войск ПВО страны невозможно. Следовательно, окончательные выводы о том, кто сбил самолет Пауэрса, а кто старшего лейтенанта С. И. Сафронова, были сделаны не в Министерстве обороны, а на основании трех независимых докладов, поступивших к высшему руководству СССР. Причем если материалы расследования комиссии Министерства обороны в настоящее время доступны для изучения, то материалы двух других ведомств по-прежнему все еще закрыты.

В статье «Загадки Первомая 1960 года» Б. К. Самойлов пишет, что в августе 1959-го он окончил Киевское высшее инженерное радиотехническое училище (КВИРТУ) Войск ПВО страны (специальность – радиолокация) и начал проходить службу в развертываемом 5-м зрдн 37-й зрбр 4-й ОА ПВО на должности заместителя командира радиотехнической батареи – начальника 2-й группы зенитного ракетного комплекса С-75. Молодому офицеру требовалось изучить и освоить пока еще незнакомую станцию наведения ракет СНР-75.

1 мая 1960-го в момент боевой стрельбы 5-го ЗРДН под командованием подполковника И. И. Новикова лейтенанты Б. Самойлов и Б. Селин (отец С. Б. Селина) находились в кабине «П» («Передающая»). Автор статьи в «ВПК» признает, что все «действия участников боевого расчета в кабине «У» переданы по их рассказам, по записям телефонных переговоров с КП бригады на пункте связи дивизиона и по громкоговорящей связи». Это имеет принципиальное значение, так как только в кабине «У» («Управления») можно было на экранах индикаторов наблюдать процесс захвата и сопровождения цели, пуск ракеты и подрыв боевой части (БЧ). Кроме того, полет ЗУР, ее подрыв и поражение цели отображались на индикаторе кругового обзора СРЦ на базе РЛС П-12.

Одним из главных аргументов в пользу поражения самолета Пауэрса 5-м зрдн 37-й зрбр является услышанный лейтенантами Б. Самойловым и Б. Селиным доклад по громкоговорящей связи старшего техника-лейтенанта Н. Краморенко из кабины «А» («Аппаратная»): «На 53-й секунде выдалась команда К-3, аппаратура сработала нормально». Известно, что боевая часть (БЧ) ракеты подрывается при подлете к цели либо по команде радиовзрывателя, либо по команде, поступившей от СНР. После получения команды К-3 в радиовзрывателе происходит накопление отраженных от цели импульсов и при достижении ими определенного уровня осуществляется подрыв БЧ, которая поражает цель большим количеством осколков.

Казалось бы, что все это вполне вписывается в предложенную авторами статей в «ВПК» версию. Однако Б. К. Самойлов окончил военное училище радиотехнических войск (КВИРТУ), а С. Б. Селин – гражданский человек. Они, естественно, не изучали зенитный ракетный комплекс С-75 и устройство его ракеты, а потому упустили одну принципиальную деталь – команда К-3 выдается не только при подлете ракеты к цели, но и при ее самоликвидации. Важно также отметить, что самоликвидация ЗУР производится как через определенное время полета при выработке всего топлива, так и при промахе независимо от того, сколько пролетела ракета.

Документально установлено, что Lockheed U-2 поразила ЗУР 11Д комплекса СА-75М «Двина» 10-сантиметрового диапазона. По сути это ракета 1Д, но с увеличенными возможностями по высоте («высотная»). Таким ЗРК был вооружен дивизион под командованием майора М. Р. Воронова. Дивизион под командованием подполковника И. И. Новикова имел новейший для того времени ЗРК С-75М «Десна» 6-сантиметрового диапазона с перестраиваемым по частоте магнетроном, с системой селекции движущихся целей (СДЦ) и ракетой 13Д. Максимальная дальность поражения целей этой ЗУР на больших и средних высотах составляет от 28 до 34 километров.

5-й зенитный ракетный дивизион 37-й зенитной ракетной бригады под командованием подполковника И. И. Новикова дислоцировался в 60 километрах южнее Свердловска и в восьми километрах от станции Полдневая. В стрелковой карточке боевой стрельбы 5-го зрдн 37-й зрбр от 1 мая 1960 года (архивный документ) говорится: «Цель обнаружена СНР в 8.43 на Д=55 км. Обстреляна в 8.46. Расход 1 ракета. Нц=15 000 м, Vц=200 м/сек., Р – более 22 км. Дальность пуска 32 км. Встречи ракеты с целью не произошло из-за крутого разворота цели на границе зоны поражения с увеличением курсового параметра до 24 км».

Через шесть минут стрельбу открыл 2-й зрдн, которым командовал майор М. Р. Воронов. Дивизион дислоцировался в 27 километрах юго-восточнее Свердловска возле станции Косулино. Расстояние по прямой между Полдневой (дивизион подполковника И. И. Новикова) и Косулино (дивизион майора М. Р. Воронова) – 67,5 километра. В стрелковой карточке боевой стрельбы 2-го зрдн 57-й зрбр (архивный документ) читаем: «Цель обнаружена CНР в 8.43 на Д=70 км. Обстреляна в 8.52, расход 1 ракета. Нц=19 000 м, Vц=250 м/сек., Р=4 км. Дальность пуска 35 км, дальность встречи 27 км». Если внимательно посмотреть кальку с данными от СРЦ ЗРВ (рис. 1), на ней хорошо видно, что дивизион майора М. Р. Воронова открыл огонь в тот момент, когда цель находилась на дальности 35 километров. Ракета настигла самолет-шпион на дальности 27 километров, после того как он вошел в зону поражения, затем развернулся вправо примерно на 30 градусов и начал выходить из зоны возможного огня. Этот маневр Пауэрса привел к тому, что Lockheed U-2 был поражен в хвостовую часть, фактически «вдогон» (боевая часть ракеты подорвалась позади самолета – в 15 метрах правее и ниже).

Рис. 1. Компьютерная графика Андрея Романюка

Причем пуск первой ракеты как в зрдн майора М. Р. Воронова, так и в дивизионе подполковника И. И. Новикова задержался по одной и той же причине. Офицеры наведения от волнения забыли переключить на шкафу три канальных тумблера «Неисправность/Боевая работа» в положение «Боевая работа». (По официальной версии, в дивизионе майора М. Р. Воронова две пусковые встали на угол запрета.)

Парадоксальная ситуация

Б. К. Самойлов и С. Б. Селин утверждают, что подполковник И. И. Новиков открыл огонь, когда «цель уже начала удаляться от дивизиона». Еще раз напомним, что, по данным стрелковой карточки боевой стрельбы 5-го зрдн 37-й зрбр, дальность пуска ракеты составляла 32 километра. При стрельбе по цели на высоте 20 километров максимальная дальность поражения ЗРК С-75 «Десна» ракетой 13Д составляет 28 километров (см. зону поражения ЗРК С-75 в Интернете, на официальном сайте ГСКБ «Алмаз-Антей» им. академика А. А. Расплетина: www.old.raspletin.ru). Это означает, что стрельба велась по цели, находившейся за пределами дальней границы зоны поражения.

Из схемы Б. К. Самойлова, размещенной в «ВПК» (№ 4, 2012), следует, что ракета 13Д, имевшая при Нц=20 километрам максимальную дальность поражения 28 километров, вдруг управляемая без топлива (!) смогла пролететь еще порядка трех десятков километров до станции Косулино (рядом с дивизионом М. Р. Воронова) и «мягко» (как пишет Б. К. Самойлов) сбила самолет Пауэрса.

ЗУР 13Д способна поражать цели, летящие со скоростью до 1500 км/час или до 417 м/сек. Из-за ограниченных возможностей стартового и маршевого двигателей ее скорость равна 500–550 м/сек. Если умножить скорость ракеты, запущенной дивизионом подполковника И. И. Новикова, на время, когда выдалась команда К-3 (53 сек.), то получим дальность, на которой произошел подрыв боевой части ракеты, – от 26,5 до 29,2 километра.

Вероятнее всего, свой ошибочный вывод о боевых возможностях ракеты 13Д Б. К. Самойлов сделал на основе выдержки из доклада комиссии генерал-полковника Кулешова, которую он приводит в своей статье: «...в 8.41 цель была обстреляна 5-м зенитным ракетным дивизионом 37-й зрбр одной ракетой на предельной дальности (около 50 км)». Хотелось бы напомнить, что в 1960 году не только в составе ЗРК СА-75М «Двина», но и в С-75 «Десна» не существовало ЗУР с дальностью поражения 50 километров, а ракета 20ДП с пассивным участком полета, способная за счет этого пролететь расстояние 56 километров, поступила на вооружение только к середине 60-х годов. При этом вероятность поражения цели на пассивном участке из-за неуправляемого полета ЗУР 20ДП была близка к нулю.

Что касается некорректно построенной фразы из доклада комиссии генерал-полковника Кулешова, то скорее всего в ней имеется в виду не предельная дальность поражения ракеты (около 50 км), а предельная дальность обнаружения (Д=55), взятая из стрелковой карточки боевой стрельбы 5-го зрдн 57-й зрбр. Возможна и банальная опечатка, когда вместо 30 километров напечатали 50 километров.

Подытожив сказанное, на основании схемы Б. К. Самойлова («ВПК», № 4) можно сделать только один вывод. 5-й зрдн 37-й зрбр под командованием подполковника И. И. Новикова действительно сопровождал самолет Пауэрса и на расстоянии 32 километров произвел пуск ракеты по нему. Но из-за маневра цели произошел срыв автоматического сопровождения. Поворот Lockheed U-2 вправо на 90 градусов показан на кальках с данными от СРЦ ЗРВ (рис. 1) и от РЛС РТВ (рис. 2). В результате была выдана команда на самоликвидацию, по которой рули направили ракету вверх, а для подрыва боевой части поступила команда К-3, о которой доложил старший техник-лейтенант Н. Краморенко. В этом случае офицеры и солдаты стартовой батареи 5-го зрдн 37-й зрбр действительно могли увидеть взрыв самоликвидировавшейся ракеты и падение ее горящих обломков.

Рис. 2. Компьютерная графика Андрея Романюка

Однако допустим, что дивизион подполковника И. И. Новикова все-таки смог поразить самолет Пауэрса на высоте 20 километров и на дальности около 60 километров (место встречи ракеты с целью на схеме Б. К. Самойлова, «ВПК», № 4). Для этого снова обратимся к статье Б. К. Самойлова, где он пишет: «На чистом безоблачном небе было отчетливо видно, как ракета догнала цель, появилось белое облачко от подрыва боевой части, а затем вниз полетели обломки самолета со шлейфом черного дыма». Звучит убедительно, но сразу же возникает резонный вопрос: каким образом военнослужащие, не имевшие специальных оптических приборов, смогли пусть в очень хорошую погоду увидеть взрыв ракеты и разрушение самолета-шпиона на таком значительном (около 60 км) для человеческого глаза расстоянии?

Ситуация с уничтожением самолета Пауэрса на схеме С. Б. Селина («ВПК», № 11, 2012) выглядит еще парадоксальнее. Из нее следует, что Lockheed U-2 был поражен в 8 часов 46 минут на дальности 26 километров ракетой, запущенной дивизионом подполковника И. И. Новикова. Предположим, что С. Б. Селин тоже прав. Тогда каким образом потерявшая хвостовое оперение машина оказалась в 8 часов 52 минуты в районе дивизиона под командованием майора М. Р. Воронова на высоте 19 километров?

Как уже говорилось, кратчайшее расстояние между станциями Полдневая (дивизион Новикова) и Косулино (дивизион Воронова) – 67,5 километра. Согласно схеме С. Б. Селина («ВПК», № 11) получается, что подбитый ракетой дивизиона И. И. Новикова самолет с разрушенным хвостовым оперением (!) каким-то образом продолжал полет да еще согласно стрелковым карточкам боевой стрельбы с набором высоты (с Нц=15 000 м до Нц=19 000 м) и скорости (с Vц=200 м/сек до Vц=250 м/сек.). При этом Lockheed U-2 смог повернуть вправо, пролетел прямо, снова повернул влево и только затем упал в районе 2-го зрдн под командованием майора М. Р. Воронова, преодолев более 50 километров (место падения хвоста самолета).

Да и сам Пауэрс в протоколах допросов ни слова не говорит о том, что Lockheed U-2 был вначале подбит, но ему на сильно поврежденном самолете удалось, маневрируя, пролететь с набором высоты и скорости почти пять десятков километров, после чего машина вдруг начала резко терять высоту и разрушаться. Наоборот, Пауэрс утверждает, что его ослепила вспышка, он почувствовал сильный удар, после чего самолет потерял управление и начал падать.

Но больше всего непонятно, как ракета, якобы поразившая Lockheed U-2 на дальности 26 километров, уже после подрыва БЧ смогла проделать путь в воздухе протяженностью более 50 километров (!) и упасть примерно в 12 километрах севернее Косулино. Между тем на схеме С. Б. Селина («ВПК», № 11) указано место падения обломков ЗУР 5-го зрдн 37-й зрбр. Оно находится недалеко от точки, куда рухнул хвост самолета Пауэрса. Уже говорилось, что расстояние между 5-м зрдн И. И. Новикова и 2-м зрдн М. Р. Воронова – 67,5 километра. Если к ним добавить примерно 11 километров, отделяющих Косулино от места, где нашли обломки хвоста Lockheed U-2, в сумме получим 78,5 километра. От этой цифры отнимаем дальность поражения цели 26 километров, и в итоге выясняется: корпус, или как еще говорят «окурок», ракеты осилил дистанцию аж 52,5 километра.

>>> Окончание >>>