Ирина КОМИССИНА

Общей проблемой многих стран, по которым он пролегает, становятся все возрастающие объемы нелегального транзита и сбыта афганских наркотиков, высокие темпы распространения наркомании, заболеваемости ВИЧ и рост уровня преступности.

Данные Управления ООН по наркотикам и преступности (УНП ООН) свидетельствуют о том, что деятельность международных организованных преступных группировок (ОПГ) по использованию территории центральноазиатских стран в качестве транзитного коридора для наркотиков афганского происхождения активизируется. Благоприятствует этому и наличие развитых трансграничных и трансконтинентальных наземных путей сообщения, воздушных трасс. Часть наркотиков оседает на маршруте, что приводит к вовлечению населения этих стран в преступную деятельность, связанную с незаконным оборотом наркотиков.

По так называемому «северному маршруту», сложившемуся в начале 1990-х гг., наркотики с территории Афганистана попадают в сопредельные государства – Таджикистан, Узбекистан и Туркмению – в грузах экспортируемой легальной продукции или в результате нелегального перехода государственной границы наркокурьерами. Наиболее уязвимой с этой точки зрения является граница с Таджикистаном. Порядка 90 т героина, произведенного в Афганистане в 2010 г., проходит контрабандой через Центральную Азию, в основном через Таджикистан. Бедность и высокий уровень безработицы способствуют незаконному обороту наркотиков в регионе. Не последнюю роль в функционировании «северного маршрута» играют этнические связи между таджиками Северного Афганистана, Таджикистана и таджикскими мигрантами в России.

В Россию попадает порядка 75-80 т героина, при этом потребляется около 70 т и изымается в среднем 3 т. В государства Центральной Азии поступает около 11 т героина. Небольшой поток (около 1 т) направляется в китайскую провинцию Синьцзян, причем по некоторым данным, его объемы возрастают в связи с сокращением в последнее десятилетие производства опия в Мьянме, которая издавна являлась его традиционным поставщиком в Китай и страны Юго-Восточной Азии. Афганские опиаты поступают в Китай из Киргизии, Таджикистана и Казахстана.

Еще 2 т героина, согласно оценкам, ежегодно пересылается из Центральной Азии на Кавказ. Примерно 4 т поступает на Украину, в Белоруссию, страны Балтии и Скандинавию. Американские эксперты считают, что из республик Центральной Азии налажены каналы поставок опия и героина в США – 3% и Южную Америку через Африку – 3%. Российская Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) также зафиксировала появление нового маршрута: из афганской провинции Бадахшан через Таджикистан, Киргизию, Россию и Скандинавские страны в США.

Помимо героина в Центральную Азию ежегодно ввозят контрабандой примерно 120-130 т опия в основном для потребления в центральноазиатских республиках и в России. Во все больших объемах из Афганистана завозятся каннабис и его смола. Так, в 2008 г. правоохранительными органами региона было изъято свыше 33 т каннабиса и более 1 т смолы.

Контрабанда наркотиков по «северному маршруту» осуществляется всеми видами транспорта: примерно 70% – автомобильным, около 20% – железнодорожным и только 10% – авиационным (в связи с повышенными мерами контроля в аэропортах, особенно на международных направлениях).

Если раньше говорилось лишь о некоторых отработанных направлениях контрабанды афганских опиатов, то в последние годы каналы наркотрафика проходят по всей территории Центральной Азии. Об активизации деятельности наркосиндикатов свидетельствует рост объемов контрабандных поставок по «северному маршруту». Так, если в предыдущие годы по этому маршруту переправлялось не более 15% опиатов, то сейчас, по данным руководства ФСКН, этот показатель составляет от 25 до 40%, т.е. «северный маршрут» становится все более популярным у наркодельцов.

Также все более серьезной региональной проблемой становится контрабанда прекурсоров (веществ, необходимых для переработки опиума в героин) из государств Центральной Азии в Афганистан. Поскольку страна не производит эти химикаты (в основном ангидрид уксусной кислоты) и не импортирует легальным порядком, значительные объемы прекурсоров поступают из-за рубежа.

По расчетам УНП ООН для производства героина ежегодно требуется не менее 475 т ангидрида уксусной кислоты, стоимость 1 л которого на легальном рынке не превышает $1-2, а в Афганистане возрастает до $350. Ранее ангидрид уксусной кислоты в Афганистан и Пакистан поступал из Узбекистана, который является единственным в регионе его законным производителем, но после 2000 г. его экспорт стал жестко контролироваться. Хотя нельзя исключать отдельных нелегальных поставок. Прекурсоры поступают также из Туркменистана и из Китая через Таджикистан. Но в основном, по данным УНП ООН, лаборатории по производству героина в афганских провинциях, граничащих с Центральной Азией, ориентируются на поставки прекурсоров из Пакистана. По некоторым отрывочным данным можно предположить, что складывается новый маршрут из Китая: «Китай – Киргизия – Таджикистан – Афганистан», хотя вряд ли по нему смогут проходить большие партии химикатов.

УРОВЕНЬ НАРКОТИЗАЦИИ НАСЕЛЕНИЯ ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКОГО РЕГИОНА

Длительный наркотрафик через территорию любой страны приводит к росту потребления наркотиков ее населением. Двадцатилетняя бесперебойная работа «северного маршрута» не могла не отразиться и на ситуации в Центральной Азии. До начала масштабной контрабанды опиатов из Афганистана в 1990-х гг. в регионе традиционно преобладало курение опиума и марихуаны. Легкая доступность дешевого героина изменила парадигму местного наркопотребления.

Официальная статистика, объявленная руководством центральноазиатских стран в 2010 г., утверждала, что в регионе насчитывается 87828 наркоманов, зарегистрированных в медицинских учреждениях. По показателю количества наркоманов на каждые 100 тыс. населения лидирует Казахстан – 311, Киргизия – 191, Таджикистан – 108, Узбекистан – 75. Среди наркоманов на долю женщин приходится не более 6%.

Местное потребление опия составляет, согласно оценкам, примерно 34 т (хотя спрос в Туркменистане, возможно, недооценивается). Это ставит некоторые центральноазиатские государства вровень с теми странами, в которых уровень распространенности употребления опиатов признан самым высоким в мире. В 2010 г. было зарегистрировано 58,5 тыс. наркоманов, зависящих от героина и опиатов, и 19 тыс. чел., употребляющих наркотики каннабиноидной группы. Высокий уровень потребления опиатов отмечается преимущественно в районах вдоль маршрутов наркотрафика и в тех районах, которые служат центрами хранения, расфасовки и перераспределения наркотиков. В таких районах рост спроса обусловлен сравнительно низкой ценой и легкой доступностью.

Анализ употребляемых в Центральной Азии наркотиков свидетельствует, что здесь по-прежнему превалирует героин – его применяют 57% наркоманов, каннабис – 22%, опиум – 11%, прочие наркотики, в том числе психотропные вещества – 10%.

Героин, считающийся тяжелым наркотиком, наиболее распространен в Таджикистане – его потребляют 82% зарегистрированных наркоманов, в Узбекистане – 71%, в Казахстане – 60%, в Киргизии – 47%. Опиум наиболее популярен в Киргизии – 19%, в Казахстане – 11%, в Узбекистане и Таджикистане – 9% всех наркозависимых. Большинство смертельных случаев в регионе на почве наркотиков связаны с потреблением веществ опиоидной группы: от 7 на 1 млн. жителей в возрасте 15-64 лет в Узбекистане до 115 – в Казахстане. Широко распространено употребление инъекционных наркотиков: на их долю приходится от 46% потребителей в Узбекистане, до 70% – в Киргизии и Казахстане.

Потребление героина в Центральной Азии привело к резкому росту заболеваемости ВИЧ/СПИД – преимущественно среди мужчин наиболее продуктивного возраста (от 20 до 49 лет), вводящих наркотики путем инъекций. Согласно исследованиям Международного комитета по контролю над наркотиками, употребление инъекционных наркотиков является причиной более 60% зарегистрированных случаев заражения. На первом месте по распространению ВИЧ/СПИД среди наркоманов находится Узбекистан (21%), затем Таджикистан (14,7%), Казахстан (9,2%) и Киргизия (8%).

Официальные лица стран региона и представители международных организаций в регионе признают, что употребление каннабиса распространено широко. Наибольшее количество его потребителей традиционно регистрируется в Казахстане и Киргизии – 25% (что связано с наличием большого количества дикорастущей конопли в этих странах), в Узбекистане – 17%, в Таджикистане – 7%, т.е. самый низкий показатель.

Употребление синтетических наркотических веществ не получило широкого распространения в регионе. Вместе с тем Центральная Азия может превратиться в крупного производителя синтетических наркотических веществ, прежде всего, за счет имеющихся обширных ресурсов эфедры.

Следует отметить, что рост наркомании во всех странах привел к увеличению количества связанных с ней преступлений.

Таким образом, контрабанда опиатов для региона Центральной Азии помимо уже перечисленных имеет многочисленные негативные социальные и политические последствия, главные из которых – развитие коррупции, формирование теневой экономики, криминализация общества. «Грязные» деньги от наркотрафика криминализируют и подрывают экономику.

КОРРУПЦИОННАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ НАРКОБИЗНЕСА

Во Всемирном докладе ООН о наркотиках 2010 г. было официально признано наличие связи между политической нестабильностью и организованной преступностью, в частности – незаконным оборотом наркотиков. В некоторых странах огромные прибыли, получаемые от этого вида деятельности, соперничают даже с ВВП, тем самым создавая угрозу для государственной власти, экономического развития и верховенства права.

Например, доход афганской наркомафии от экспорта наркотиков составлял в конце 1990-х годов около 50% ВВП страны, сразу же после свержения талибов в 2002 г. он не достигал и 2%, а к 2004 г. снова вырос до 61%. Доходы центральноазиатских ОПГ от торговли героином в настоящее время составляют $1,4 млрд., что равняется 31% ВВП Таджикистана, 33% ВВП Киргизии, 5% ВВП Узбекистана или 1% ВВП Казахстана. Очевидно, что экономики Таджикистана и Киргизии являются в этом плане наиболее уязвимыми.

Совет Безопасности ООН в феврале 2010 г. с обеспокоенностью отметил существование серьезных угроз для международной безопасности в различных районах мира, создаваемых в некоторых случаях незаконным оборотом наркотиков и транснациональной организованной преступностью. Это воздействие становится особенно дестабилизирующим там, где уже существуют проблемы в государственном управлении. Имеют значение и масштабы местной экономики по сравнению с прибылью от потока наркотиков. Зачастую эти две проблемы связаны между собой: правительства стран с незначительной по масштабам экономикой могут испытывать трудности с утверждением власти над находящейся под их суверенитетом территорией или с развитием отдаленных районов страны. Коррупция создает благоприятные условия для незаконной торговли наркотиками и, если оставить ее без внимания, может дестабилизировать экономику, политическую и социальную системы и в конечном итоге стать угрозой миру и безопасности.

В Центральной Азии эти явления усугубились с распадом СССР, повлекшим за собой социально-экономическую и политическую нестабильность, аморфность новообразовавшихся государственных структур, включая и их силовую составляющую. В первые же годы существования независимых государств начался процесс прямого вовлечения в наркоиндустрию представителей государственных и правоохранительных структур.

В результате за годы многолетнего незаконного транзита наркотиков через страны Центральной Азии в них регистрируется высокий уровень коррупции. Кроме того, следует учитывать, что сотрудники спецслужб не только замешаны в коррупции, они сами участвуют в перевозке наркотиков. По оценкам СМИ, в странах региона около половины таможенных служащих в той или иной степени причастны к наркоторговле. Например, в Таджикистане в разные годы были задержаны заместитель начальника разведывательного управления Комитета по охране госграницы Иматшо Каноатов с 5 кг героина, майор Государственного комитета национальной безопасности (ГКНБ) Тохирджон Рахматов с 200 кг наркотиков, прапорщик погранвойск ГКНБ Джаббор Худойназаров с 10 кг опиума.

В начале 2012 г. в стране была разоблачена банда, в которую входили несколько офицеров силовых ведомств страны, в том числе начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков ОВД Фархорского района (приграничный с Афганистаном) Фаридун Умаров, который приходится братом первому заместителю председателя ГКНБ Мансуру Умарову и племянником заместителю министра внутренних дел Саиду Джурахонову, начальник отдела Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков МВД майор милиции Зафар Мирзоев и начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств УВД Душанбе подполковник милиции Тохирхон Шеров.

В Туркмении, по заявлениям туркменских оппозиционных деятелей, при президенте Сапармурате Ниязове вся вертикаль власти была коррумпирована, начиная с самого верха. В СМИ говорилось о причастности высших должностных лиц и лично президента к нелегальному обороту наркотиков. Бывший министр иностранных дел Борис Шихмурадов заявлял, что все перемещения наркотиков по стране контролируются Комитетом национальной безопасности Туркменистана (КНБ).

К незаконным операциям с наркотиками оказались причастны некоторые руководители МВД, МО и высшие офицеры пограничных войск, не только контролировавшие значительную часть незаконной транспортировки, но и организовавшие практику хищения и сбыта конфискованных наркотиков. Кроме того, конфискат расхищался путем искажения отчетности и вывозился для реализации мелкими партиями за рубеж.

Весьма серьезная ситуация сложилась и в Киргизии. Шведский политолог Йохан Энгвалль утверждает, что «коррупция для этого государства является не одной из проблем, с которой оно сталкивается, а самим что ни на есть способом государственного управления». По его словам, кульминацией разложения государства стал «практически официальный симбиоз между правоохранительными органами и оргпреступностью, взращенный бывшим президентом Курмамбеком Бакиевым». Впрочем, и пост-бакиевские руководители не сильно впечатляют ученого.

Так, по свидетельству экспертов, в стране имеют хождение два вида героина – «черный» и «красный», которые отличаются не по цвету, а по продавцам: первым торгует наркомафия, вторым – сотрудники правоохранительных органов. По мнению председателя Государственной службы по контролю наркотиков Киргизии Виталия Орозалиева, соотношение изъятий «красного» и «черного» на рынке составляет соответственно 60 и 40%. Но, по словам Мирлана Мамырова из УНП ООН, реальные потоки наркотиков все же контролирует наркомафия, а милиционеры лишь продают героин, изъятый или полученный в качестве взятки за возможность свободного провоза. Хотя бывают и печальные исключения, например, в январе 2012 г. начальником Управления внутренних дел города Ош был назначен Суюн Омурзаков, который, судя по сообщениям ряда местных СМИ, является влиятельным наркобароном, лидером криминальных структур района.

Ситуация в республике такова, что наркомафия пытается влиять и на политику, тем самым угрожая стабильности государственного строя. Утверждая, что торговля наркотиками в Ошской области долгие годы находилась под контролем милиции, директор общественного фонда «Центральноазиатский центр наркополитики» Александр Зеличенко, в период 1997-1999 гг. работавший координатором международного антинаркотического проекта ООН «Ошский узел», считает, что влияние «грязных денег» распространяется и на высшие эшелоны власти, и на политику. «Отмывание денег, которые были получены от контрабанды наркотиков, происходило во время выборов в парламент и другие органы власти после «революции тюльпанов» 2005 г., что является прямым вмешательством в политику».

Не лучше киргизский эксперт характеризует и современную ситуацию. Он полагает, что во время предвыборной кампании в ходе парламентских выборов в октябре 2010 г. были задействованы значительные средства представителей ОПГ, которые впоследствии стали требовать определенных привилегий за свою поддержку. Особую остроту эта проблема приобрела в Ошской и Джалал-Абадской областях.

Влияние преступных группировок распространяется и на силовые структуры. Иначе как можно объяснить частые сообщения в региональных СМИ об изъятиях небольшого количества наркотиков, не превышающего 2 кг, если в Россию через Центральную Азию поступает до 70 т ежегодно. Только тем, что параллельные поставки крупных партий проходят незамеченными правоохранительными органами по хорошо организованным каналам, защищенным высокопоставленными коррупционерами.

Опосредованным доказательством роста уровня коррупции в Центральной Азии может также служить низкая эффективность деятельности органов правопорядка, свидетельством чему является значительное снижение уровня изъятий наркотиков в регионе в последние годы. Особенно это стало заметно после вывода российских пограничников из Таджикистана в 2005 г., на долю которых приходилось до 50% всех изъятий опиатов. Если в период 2002-2006 гг. изымалось около 4% проходящих через регион объемов наркотиков, в 2009 г. – 3%, а в 2010 г. еще меньше – около 2%.

КОНФЛИКТОГЕННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ НЕЗАКОННОГО ОБОРОТА НАРКОТИКОВ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

В последние два десятилетия становится очевидной общемировая тенденция, согласно которой районы незаконного производства и транзита наркотиков совпадают с зонами конфликтов низкой и средней интенсивности, поскольку наркопроизводители непосредственно заинтересованы в поддержании здесь режима нестабильности.

К концу 1990-х процесс интеграции организованных сообществ, связанных с производством и транспортировкой наркотиков на мировые рынки, а также с местным распространением, вступил в новую, еще более опасную, фазу. К незаконным операциям с наркотиками подключились практически все действовавшие в Центральноазиатском регионе организованные преступные группировки. К тому же они начали интегрироваться в международную систему наркоторговли: распределялись сферы влияния, шла преступная специализация. Часть ОПГ специализировалась на контрабанде наркотических веществ из Афганистана, другая занималась их доставкой из Таджикистана, третья распространяла наркотики по государствам СНГ и крупным промышленным центрам России. Наиболее структурно оформившиеся ОПГ осуществляли полный цикл наркобизнеса: от контрабанды из Афганистана до транзита в конечные пункты, главным образом, на территории РФ.

Тенденцией последнего десятилетия в криминально-политических процессах центральноазиатских стран, несущих наибольшую угрозу региональной безопасности, стал рост взаимодействия ОПГ с исламистскими радикальными организациями, действующими в регионе, а именно Исламским движением Узбекистана (ИДУ), отколовшимся от него Исламским союзом джихада, Исламской партией Туркестана, Организацией освобождения Восточного Туркестана, которые используют наркотики для финансирования своей незаконной деятельности. Некоторые центральноазиатские эксперты говорят уже о сращивании транснациональных преступных группировок, контролирующих поставки наркотиков, с террористическими и экстремистскими сетями, существующими в Центральной Азии. Объясняется это тем, что первые заинтересованы в использовании мощной сетевой инфраструктуры и деятельности экстремистов по обеспечению гарантированного транзита наркотиков, а вторые – в получении доходов для финансирования своей деятельности. Нельзя исключать, что в перспективе исламистские террористические группы попытаются взять центральноазиатский наркотрафик под свой полный контроль.

Многие аналитики рассматривают произошедшие впоследствии в регионе неоднократные обострения ситуации исключительно в контексте борьбы ОПГ за передел сложившегося в тот период разделения сфер влияния. Так, Александр Зеличенко считает, например, что Баткенские события в 1999-2000 гг., когда боевики ИДУ вторглись на территорию республики из соседнего Таджикистана, были наркоразведкой. На связь баткенских событий с деятельностью международных криминальных структур указывал, выступая на Всеармейском совещании 22 ноября 1999 г., и тогдашний президент Киргизии Аскар Акаев.

Задачей рейда была разведка новых путей массовой контрабандной транспортировки наркотиков через труднодоступные горные тропы Памиро-Алая, возможность создания промежуточных баз, сети проводников, информаторов, перевозчиков и т.д. Кроме того, на маршруте были заложены схроны с наркотиками, в которых впоследствии при прочесывании местности не раз обнаруживали также паспорта и оружие.

Аналогичная подоплека лежала и в основе первой «тюльпановой революции». По некоторым данным, к 2002 г. в Киргизии сложилась такая схема, при которой наркотранзит стал контролироваться сразу несколькими ОПГ: южнокиргизскими, связанными с некоторыми лидерами тогдашней оппозиции режиму Акаева, и как минимум двумя конкурирующими северокиргизскими и южноказахстанскими. Предполагается, что в этой сложной схеме присутствовали и интересы ташкентских криминальных кланов, исторически тесно взаимодействующих с криминальными кругами южной Киргизии. В результате одним из важнейших факторов, обусловивших события 24 марта 2005 г., стала конкурентная борьба между родоплеменными криминализованными структурами за контроль над наркотранзитом. Межэтнические столкновения на юге Киргизии весной 2010 г. вылились в борьбу между ОПГ этнических киргизов и этнических узбеков за контроль наркомаршрутов, проходящих через эту часть республики, в результате узбекские ОПГ потеряли свои позиции.

Хорошо вписывается в эту схему и вспышка очага нестабильности осенью 2010 г. в Раштской долине Таджикистана, где больше двух месяцев проводилась войсковая операция против исламистских боевиков. Представляется, что беспорядки в конце 2011 г. в казахстанском городе Жанаозен, через который, как оказалось, проходит один из трех основных маршрутов контрабанды афганских наркотиков из Таджикистана в Россию через Казахстан, во многом были связаны с наркобизнесом. Точнее, с интересами тех групп, которые обеспечивают безопасность транзита наркотиков из Афганистана в Россию и Европу.

На эту взаимосвязь обращается все более пристальное внимание. Так, в интервью радиостанции «Немецкая волна» ведущий аналитик Международной кризисной группы Ален Делетро заявил, что самый опасный фактор для региона – это «транспортировка и торговля наркотиками, произведенными в Афганистане». Для их распространения в настоящее время подыскиваются новые пути, которые ведут «через Памир в Таджикистан и через юг Киргизии в Казахстан, в Россию и потом в ЕС». События в Киргизии, по его словам, показывают, что деньги от наркотрафика стали «горючим» для того, что там произошло». При этом последствия усиления наркотрафика ощутят на себе не только Киргизия и Таджикистан, но и «более мощные государства, такие как Казахстан», которые также «могут потерять контроль над своей территорией».

Одной из наиболее опасных тенденций Ален Делетро считает возможность повторения в Центральной Азии ситуации, которая складывается в Латинской Америке. Тревогу вызывает схожесть географических условий стран, выступающих производителями и транзитерами наркотиков в двух этих регионах. После того как Колумбия превратилась в центр производства наркотиков, небольшие государства Центральной Америки, такие как Гватемала и Сальвадор, в полной мере испытали на себе все последствия наркотранзита, проходящего через их территорию. Избежать этого не смогло даже такое крупное государство, как Мексика. Аналогии стран Центральной Америки с Таджикистаном и Киргизией, а Мексики – с Казахстаном напрашиваются сами собой.

Таким образом, приходится констатировать, что наркотрафик из Афганистана через территорию Центральной Азии оказывает все более серьезное негативное воздействие на региональную ситуацию:

1. В него вовлекаются широкие слои населения, которое вынуждено им заниматься в связи с бедностью и отсутствием перспектив, причем в преступном бизнесе все активнее участвуют женщины и молодежь.

2. За более чем двадцатилетний период транзита афганских опиатов через территорию центральноазиатских стран в них регистрируется высокий уровень наркомании, заболеваемости ВИЧ/СПИД и преступлений на почве наркотиков, что ведет к социальной деградации населения.

3. Развивающаяся на этом фоне теневая экономика препятствует развитию легальных отраслей производства, поскольку отсутствуют побудительные мотивы для капиталовложений в реальную экономику.

4. Для создания оптимальных и безопасных условий транзита в регионе афганских наркотиков наркомафия прибегает к проверенному средству – подкупу должностных лиц, что приводит к коррупции государственных и правоохранительных структур, которая системно ослабляет государство.

5. Наркомафия ответственна за поддержание региональной нестабильности. Она заинтересована в дестабилизации ситуации в зоне своих экономических интересов, т.е. там, где пролегают маршруты транзита наркотиков.

6. Наркобизнес в странах Центральной Азии тесно переплетается с экстремистскими исламистскими организациями и в первую очередь ИДУ.

7. Вторжения отрядов боевиков ИДУ в Киргизию и Узбекистан в 1999–2000 гг., роль наркобизнеса в свержении власти в Киргизии, в событиях в Раштской долине Таджикистана в 2010 г. и беспорядках в казахстанском Жанаозене в 2011 г. показали, что наркомафия имеет серьезные политические амбиции. Она стремится контролировать государственную власть или, по крайней мере, существенно влиять на нее.

Таким образом, деятельность местных ОПГ, занятых транспортировкой и сбытом наркотиков, несет угрозу не только внутренней безопасности стран Центральной Азии, но стабильности всего региона и соседних с ним государств, в первую очередь – России.

Ирина Николаевна КОМИССИНА – старший научный сотрудник Центра Азии и Ближнего Востока РИСИ