Иранский вопрос, несколько отодвинутый в тень кампанией по выборам президента США, вновь вышел на первый план. 30 ноября госсекретарь США Х. Клинтон заявила о том, что «администрация США открыта для проведения двусторонних переговоров с Ираном в случае, если Тегеран проявит аналогичную готовность» (1). 

Такую «открытость» Америки своему стратегическому противнику Клинтон объяснила тем, что «поведение Тегерана и без того представляет угрозу, которая возрастет в геометрической прогрессии, если он получит в свое распоряжение ядерное оружие» (2). Отсюда ясно: США готовы на любые действия против Ирана, пока у того нет защитного ядерного зонтика. Проблемой для Вашингтона является вовсе не иранская ядерная программа, а мировоззрение руководства ИРИ, в борьбе с которым используется тема нераспространения ядерного оружия. 

Прислушаемся к тому, что говорит в связи с этим Генри Киссинджер – человек, принадлежащий к узкому кругу лиц, которые принимают решения, а не просто, как Клинтон, доводят их до публики. 

О таких, как Киссинджер, говорят «он пахнет властью». Именно Киссинджер «резко поднял значение и престиж Совета по национальной безопасности в те годы, когда Америка находилась в упадке – в 1970-е годы» (3). Он был единственным главным советником президента США Р. Никсона по внешней политике (1969-1974) и самым главным человеком в Белом доме (4). Как писал о нем У. Исааксон, «Киссинджер с 1970 года играл огромную роль в создании глобального мира и в победе над коммунизмом» (5). Выдвиженец Рокфеллеров и член Бильдербергского клуба, лауреат Нобелевской премии мира (1973) за роль в достижении Парижского соглашения о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме, инициатор и организатор политики разрядки в отношениях с СССР и политики сотрудничества с Китаем, интеллектуал и блестящий аналитик Генри Киссинджер всегда хорошо знает, что говорит. 

17 ноября The Washington Post опубликовала статью Киссинджера «Иран должен стать неотложным приоритетом президента Обамы», в которой среди важнейших задач, стоящих перед президентом США и требующих максимально срочного решения, указана остановка иранской ядерной программы (6). 

Отправной точкой активизации США в иранском «урегулировании» послужила позиция Израиля, готового, по словам Б. Нетаньяху, к установлению «красной линии», которую Иран не должен пересекать «в своем стремлении к ядерному оружию» (7). В ответ на намерение Израиля провести такую «красную линию» самостоятельно Киссинджер дал понять, что это - прерогатива США и больше ничья (если называть вещи своими именами - прерогатива еврейского лобби в США). Определение того, что именно следует подразумевать под формулой «неприемлемость получения Ираном доступа к атомному оружию», должно быть дано из Вашингтона, и только там могут провести пресловутую «красную линию» (8). 

Киссинджер уверяет читателей, что переговоры с Ираном по схеме «5+1» (постоянные члены СБ ООН – Россия, США, Великобритания, Китай, Франция – Германия) безрезультатны, бесперспективны и создают условия для наращивания иранцами их ядерного потенциала. Если сейчас не остановить иранскую ядерную программу, полагает Киссинджер, то «результатом будет существенный рост неконтролируемого распространения ядерного оружия во всем регионе», и без того накалённом «арабской весной» (9). Из этих слов виден еще один смысл «твиттер-революций» на Ближнем Востоке: США сначала накалили регион (10), чтобы потом решить проблему «нераспространения» отсутствующего у Ирана ядерного оружия в условиях повышенной конфликтности. 

В интервью, данном 6 октября 2012 г., Киссинджер говорил, что главная проблема нового президента США – это внутреннее состояние страны, переживающей социально-экономический кризис (11). От решения этой главной проблемы зависит будущее Америки. А как показывает история, свои внутренние проблемы США нередко предпочитают решать средствами политики внешней, начиная от двух мировых войн и заканчивая Ливией. Сейчас подошла очередь Ирана. 

Обама должен раз и навсегда решить иранский ядерный вопрос, заявляет Киссинджер. «Время для поиска дипломатического решения сокращается прямо пропорционально росту иранского потенциала ядерного обогащения и приближению момента, когда Иран станет обладателем ядерного оружия…. Группа 5+1 или Соединенные Штаты Америки в одностороннем порядке обязаны выдвинуть точную программу по приведению процесса иранского обогащения в конкретные временные рамки» (12). 

«Мы не можем позволить себе еще одну стратегическую катастрофу», настаивает Киссинджер, мистифицируя проблему ссылками на «апокалипсические наклонности иранской теократии». Для усиления эффекта он сообщает о своей почти стопроцентной уверенности в том, «что в случае превращения Ирана в ядерную державу обладателями ядерного оружия станет целый ряд государств региона», что якобы многократно увеличит вероятность обмена ядерными ударами. 

Именно потому США должны «настаивать на ограничении иранских работ по обогащению, стремясь урезать Тегерану доступ к исходным материалам для создания ядерного оружия». Киссинджер уверяет, что «чем выше степень обогащения, тем меньше времени понадобится для создания оружейного ядерного материала. Согласно общепринятой точке зрения (оставим за скобками вопрос о том, кто эту «общепринятую» точку зрения формулирует. – Е.П.), наибольший допустимый предел в обогащении составляет пять процентов, и это – при условии, что весь расщепляющийся материал свыше согласованных лимитов будет храниться за пределами Ирана».

В то же время старый дипломат оставляет лазейку для манёвров. Сказанное выше, отмечает он, «отнюдь не подразумевает проведение «красной черты», после которой какая-то страна получит разрешение на начало войны». При всё уважении к «взглядам и мнениям друзей», подчёркивает Киссинджер, «в конечном итоге решение о войне и мире должно принадлежать президенту». А на вопрос, зачем тогда двусторонние переговоры с Ираном, Киссинджер отвечает со всей прямотой: «Дипломатия может добиться приемлемого и согласованного решения. Либо неудача дипломатии сплотит американский народ и весь мир (в войне против Ирана. - Е.П.). Она или приведет к обострению кризиса до точки перехода к военному давлению, или продемонстрирует вынужденное согласие с иранской ядерной программой. Любой результат потребует готовности предусмотреть последствия и подготовиться к ним». 

Логика Киссинджера: «...если Иран проявит готовность вести себя как ответственное государство (то есть выполнит все условия США и откажется от своего суверенитета. – Е.П.) и согласится на реальные меры проверки, то к обеспокоенности Тегерана по поводу собственной безопасности следует отнестись серьезно, согласившись на постепенное смягчение санкций, когда будут введены строгие ограничения на обогащение. Однако действовать надо без промедлений. Тегеран должен понять, что альтернативой соглашению будет не просто очередной период переговоров. Иран необходимо убедить, что использование переговоров для затягивания времени будет иметь для него серьезные негативные последствия (курсив мой. – Е.П.)». Что это, как не угроза войны? «Если применять дипломатию творчески, вкупе с непреклонной стратегией (т.е. угрозой военных действий? – Е.П.), кризис еще можно предотвратить». 

* * *

Согласно последнему докладу генерального директора МАГАТЭ, ИРИ располагает 16 ядерными объектами. Среди них особое значение имеют предприятия по обогащению урана в Натанзе и Фордо. Помимо этого, существует экспериментальное предприятие, на котором уран дообогащается до 19,8% (13). К слову, такой уран считается ещё низкообогащенным. 

  Иранское руководство неоднократно заявляло, что наработка обогащенного до 5% урана-235 обусловлена необходимостью производства ядерного топлива для легководных энергетических реакторов, а обогащенного до 20% – для исследовательских реакторов. Однако сейчас действует только один энергетический реактор в Бушере, для которого Россия обязалась поставлять ядерное топливо в период всего срока его эксплуатации. Планы строительства как энергетических, так и исследовательских реакторов пока не реализуются. Более того, под влиянием жестких финансово-экономических санкций, введенных Евросоюзом, США и другими, Тегеран был вынужден предложить план поэтапной приостановки обогащения урана до 20% в обмен на смягчение санкционного режима. В частности, Иран согласился приостановить такую деятельность на предприятии по обогащению урана в Фордо (14). Однако это не нашло понимания ни в Вашингтоне, ни в Брюсселе. Напротив, Вашингтон, добившись уступки, стал готовить площадку для ужесточения антииранских санкций и принуждения Ирана к следующим уступкам. Такая тактика Белого дома, помимо решения других задач, призвана поставить крест на предложенных Россией принципах урегулирования ситуации вокруг ядерной программы ИРИ – поэтапности и взаимности.

Здесь уместно вспомнить еще одно высказывание Х. Клинтон. Выступая 29 ноября 2012 г. в Институте Брукингса (Вашингтон), она заявила: «Мы добились с Москвой прогресса в таких областях, как контроль над вооружениями, санкции в отношении Ирана, торговля, и хотим расширить сферы сотрудничества. Но у нас серьезные и продолжающиеся разногласия по Сирии, противоракетной обороне, расширению НАТО, правам человека и другим вопросам. От нас и наших европейских партнеров зависит поиск возможностей работать с Россией и добиваться подвижек по вопросам, имеющим для нас значение» (15). Сейчас одним из главных вопросов, имеющих значение для США, оказывается Иран. И здесь рассчитывать, что с Россией удастся договориться так, как этого хотят американцы, вряд ли приходится. План «двусторонних переговоров» с Ираном потому и появился, что в присутствии России давить на Иран не получается.

В качестве ответной меры на усиление давления со стороны США Тегеран может прекратить инспекции МАГАТЭ на своей территории, выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия и даже принять решение на проведение ядерного испытания. Не вмешаться в эту ситуацию Вашингтон уже не сможет. То есть США сознательно провоцируют нагнетание ситуации вокруг Ирана по всем позициям. С одной стороны – предложение двусторонних переговоров (устранение остальных переговорщиков), с другой – провоцирование Тегерана на жёсткие меры, которые оправдали бы «ответные», в том числе военные действия. 

Статья Киссинджера «Иран должен стать неотложным приоритетом президента Обамы» – знак того, что правящие круги США идут на обострение ситуации вокруг иранской атомной программы. При этом главным препятствием к решению «иранского вопроса» силой остается для них Россия. Возникает очень сложная ситуация - жёсткая и тонкая одновременно. На кону - не только будущее Ирана, но будущее всей Евразии, будущее России.

Вспоминается фраза канцлера Австрийской империи Клеменса фон Меттерниха, которую любит повторять Киссинджер. «Поскольку я знаю, чего я хочу и на что способны другие, я нахожусь в полной готовности» (16). Киссинджер и те, кого он направляет, знают, что хотят. Однако не обольщаются ли они в отношении того, что знают, на что способны другие?