Владимир ЗАХАРОВ

Вместе с тем решение данной задачи осложняет глубокий мировой системный кризис, характеризуемый тектоническими процессами глобальной трансформации, длительной и болезненной турбулентностью. Причем существовавшие в полюсном мироустройстве центры влияния уже не способны поддерживать глобальную стабильность, а новые еще не готовы к этому. Как сказано в статье «Россия сосредотачивается – вызовы, на которые мы должны ответить», опубликованной Владимиром Путиным накануне президентских выборов, «в такой ситуации у Российской Федерации появляется исторический шанс сыграть достойную роль в мире, продиктованную ее цивилизационной моделью, великой историей, географией и культурным геномом». В военно-политическом плане речь фактически идет о создании в масштабе постсоветского пространства  зоны стабильности Евразии.

Одним из важных инструментов создания подобной зоны стабильности и укрепления позиций России на мировой арене является углубление военно-политической интеграции республик бывшего СССР. Это должно обеспечить противодействие современным вызовам и угрозам в сфере военной безопасности, которые в значительной мере носят трансграничный характер. Поэтому возможность противостоять им во многом зависит от консолидации усилий различных государств и их групп, всего международного сообщества. Такая консолидация обычно институализируется в системах коллективной безопасности, где наиболее значительную роль играют межгосударственные системы, объединяющие страны с совпадающими или сходными интересами в военной, военно-политической и военно-технической областях.

Военно-политическая интеграция предполагает делегирование полномочий по вопросам войны и мира на наднациональный уровень,  выработку общих принципов поведения на международной арене  в поисках союзников в оборонной сфере, четкие этапы военного строительства, ориентированные в конечном итоге на создание единого оборонного пространства в мировом или региональном масштабах.

Предполагалось, что система глобальной международной безопасности будет создана в рамках ООН – организации, объединенной внутренней жесткой, утвержденной в международно-правовом плане структурой, требующей исполнения и контролирующей выполнение любой своей резолюции (в том числе и с применением военных и прочих силовых санкций). Однако в практической деятельности международное право по вопросам безопасности стало применяться крайне избирательно, а механизм использования ООН в так называемых «гуманитарных интервенциях», превращающихся в полномасштабные  военные операции, все чаще задействуется против неугодных Западу  (в первую очередь Соединенным  Штатам) стран и правительств.

В этих условиях объективно возрастает роль региональных систем безопасности. Однако на пути их формирования существует ряд серьезных проблем, связанных с высоким динамизмом, противоречивостью и даже в  чем-то иррациональностью складывающегося мироустройства. В нем одновременно происходят процессы глобализации и нарастающего национально-государственного эгоизма, разъединяющего человечество по различным осям «социальных координат», связанных с исчерпанием сырьевых ресурсов, сужением благополучного экономического пространства, повышением демографической, этнополитической и межконфессиональной напряженности и другими факторами,  приводящими к столкновению интересов различных стран и народов, обострению геополитического соперничества.

В этой связи военно-политический прогноз, который мог бы лежать в основе создания международных систем безопасности, становится больше искусством, чем наукой, так как отсутствуют проверенные и научно обоснованные методы его оценки, и решающее значение приобретает человеческий фактор. Поэтому значительное внимание сейчас уделяется принципиально новой ситуации, в которой военно-политическое сотрудничество ориентируется на неопределенность (в современном политическом лексиконе неопределенность фактически является синонимом понятий «опасность» и «угроза»). Подобная ориентация стала чрезвычайно важным доктринальным новшеством, поскольку концепция «реагирования на неопределенность», в отличие от конкретно ориентированных концепций «баланса сил», «сдерживания» или «устрашения», не только значительно расширяет систему военных опасностей и угроз, но и не позволяет предопределять необходимую реакцию на них, что исключает системный характер военно-политической интеграции.

Военно-политические интеграционные процессы сегодня связываются  не столько с парированием плохо формулируемых вызовов и угроз, сколько с ценностной ориентацией. В этой ситуации Россия, претендуя на роль лидера на постсоветском пространстве, кроме демонстрации своих политических, экономических, военных и прочих возможностей, должна сформулировать для стран-партнеров систему общих ценностей.

В ходе президентской избирательной кампании 2012 г. в российском экспертном сообществе ярко проявились два конкурирующих ценностных подхода к ориентации государственного строительства, частью которого является создание оборонного пространства. Первый подход предполагает глубокую интеграцию постсоветских государств в Западное сообщество, в котором доминируют либеральные ценности англо-саксонской  западноевропейской цивилизации. Сторонники второго подхода (исходя из углубления глобального кризиса либерального проекта) призывают обратиться к российским цивилизационным истокам.

На прошедшей в апреле 2011 г. экспертной конференции в Объединенном штабе ОДКБ приверженцы первого подхода указывали на то, что происходящие на постсоветском пространстве процессы не вписываются в существующие на Западе взгляды на построение систем безопасности. Отмечалось технологическое отставание России от ведущих западных держав в вооружениях, которое многократно перекрывается еще и безнадежным отставанием на уровне военно-технических и информационных технологий. Поэтому, как утверждалось, для новых независимых государств Российская Федерация больше не является приоритетным стратегическим партнером, так как не обладает военной и экономической привлекательностью, а углубление отношений  ОДКБ с НАТО (вплоть до интеграции первой в Североатлантический союз) становится безальтернативным.

По мнению апологетов военно-политической интеграции России в западно-европейские системы безопасности, каждое из постсоветских государств ведет национальное военное строительство в целях обеспечения своей независимости (в том числе и от РФ). Косвенным подтверждением такого вывода они считают итоги московского саммита лидеров стран-членов ОДКБ (декабрь 2011 г.), где в очередной раз проявился дисбаланс между стоящими перед Организацией задачами и реально достигнутым уровнем сотрудничества и военно-политической интеграции.

В этих условиях заметно активизировался  поиск «окна возможностей» для кардинального расширения отношений по линии ОДКБ – НАТО (Институт современного развития предлагает себя в качестве головной организации по научному сопровождению такого поиска), что, как предполагается, позволит решить и проблему внутренней дисциплины  Организации Договора о коллективной безопасности.

Однако следует отметить, что на пространстве бывшего СССР  только ОДКБ представляет собой реально действующий интеграционный проект при лидирующей роли России, а США являются принципиальным противником такого процесса. Следовательно, кардинальное углубление российского сотрудничества с НАТО не только дезориентирует государства-члены Организации Договора о коллективной безопасности, но и ведет к разрушению интеграционных процессов на постсоветском пространстве.

Превращению ОДКБ в полноценный военно-политический союз препятствует и ряд других проблем. Главная из них – отсутствие единой мотивации формирования такого союза. Формулирование общих для стран, входящих в Организацию, внешних военных угроз – достаточно сложная задача (расширение НАТО на Восток не воспринимается большинством государств-членов  ОДКБ как угроза; проблема Афганистана актуальна в основном только для граничащих с ним стран Центральной Азии и т.д.). Не удалось в рамках единых подходов обеспечить региональную стабильность (не были предотвращены и разрешены конфликты в рамках СНГ). Отсутствует согласованная внешнеполитическая линия государств  ОДКБ на международной арене  (страны-члены не только не пришли на помощь России, втянутой  в грузино-осетинский конфликт, но и до сих пор не заняли четкой позиции по его итогам, что подтверждает зависший процесс признания независимости Абхазии и Южной Осетии).

Для большинства государств главным мотивом членства в ОДКБ пока остается возможность осуществления льготного военно-технического сотрудничества, позволяющего получать продукцию военного назначения по внутрироссийским ценам. Однако только этой мотивации недостаточно для создания на постсоветском пространстве полноценного военно-политического союза.

В этой связи актуальным становится вопрос о развитии  альтернативного подхода к военно-политической интеграции, ориентированного на общие цивилизационные истоки новых независимых  государств, в основе которых лежит объединяющая их тысячелетняя история России. Поэтому поиск постсоветскими  государствами своей идентичности в Западных или Восточных цивилизациях, а тем более попытки интегрироваться в них, не  только утопичны, но и противоречат их нравственно-духовным  корням. Настало время вернуться к изначальному национальному коду.

Хотя в научном сообществе продолжается философско-политологическая дискуссия об имеющихся у России необходимых и достаточных цивилизационных ресурсах для интегрирования постсоветского пространства, наличие в Евразии геополитического центра, опирающегося на страны бывшей Средней Азии, Казахстан, российские Юго-Западную Сибирь и Восточный Урал, уже стало аксиомой. Поэтому правомерно говорить не о поиске новых военно-политических партнеров, а о реализации Евразийского проекта безопасности, тем более что основа такого проекта уже заложена.

В июле 2006 г. на неформальном саммите президент Казахстана выдвинул идею «разноскоростной интеграции», в соответствии с которой в СНГ может быть выделено ядро государств, готовых перейти от переговоров об условиях объединения непосредственно к самому объединению. Он предложил план реформирования Содружества, включающий пять направлений: миграционная политика, транспорт, образовательная система, вопросы борьбы с вызовами сегодняшнего дня и гуманитарная проблема. Лидеры стран СНГ предложили расширить этот список, добавив в него вопрос о формировании единого подхода в международных вопросах и общего пространства в части оборонной политики. В феврале 2007 г. на совещании рабочей группы секретариатов Интеграционного комитета ОДКБ и Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) одобрен проект перечня основных направлений взаимодействия этих международных организаций, в том числе и в военной сфере. Заключено соглашение между Россией, Казахстаном и Белоруссией по Таможенному союзу, и с января 2012 г. функционирует единое экономическое пространство.

Сложившаяся в ОДКБ к концу 2010 г. стратегия «кризисного реагирования» предусматривает коллективные действия для защиты безопасности, стабильности, территориальной целостности и суверенитета государств-членов, а также совместные усилия по противодействию вызовам и угрозам и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. Реализовать эту стратегию призваны Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР), решение о создании которых принято в феврале  2009 г. 

Процесс возрождения единого оборонного пространства ОДКБ при лидирующей роли России, как представляется, должен идти по трем направлениям: собственно военному, военно-политическому и военно-техническому. При этом необходимо учитывать, что основное преимущество РФ перед США и их союзниками в Евразии (значительную часть которой занимают страны СНГ) состоит в том, что только у России существует реальная возможность в сжатые сроки наращивать группировки войск (сил) в западном и южном регионах, а также в регионе Центральной Азии.

Военное направление возрождения единого оборонного пространства ОДКБ в силу объективных причин распадается на три относительно автономные региональные направления: восточноевропейское (Россия – Белоруссия), кавказское (Россия – Армения) и центральноазиатское (Россия – страны бывшей Средней Азии и Казахстан). При этом возрождение единого оборонного  пространства возможно в  несколько этапов.

На первом этапе целесообразно всемерно развивать нормативно-правовую базу военного, военно-политического и военно-технического сотрудничества, направленного на совершенствование инфраструктуры бывших советских республик путем сохранения и расширения российского военного присутствия во всех трех субрегионах ОДКБ. Такой подход позволяет одновременно решить две задачи: проецировать военную мощь России на постсоветском пространстве и  развивать военно-политические интеграционные процессы.

На втором этапе (в интересах отражения масштабной военной агрессии как одной из приоритетных задач ОДКБ) формируется нормативно-правовая база создания Оперативных объединений коалиционного состава (ООКС) в каждом из трех субрегионов ОДКБ, определяется их состав и структура, на постоянной основе формируются региональные командования и штабы ООКС. При этом в мирное время должны решаться две основные задачи: развертывание систем противовоздушной и противоракетной обороны, а также противотанковых систем; придание этим системам свойств, позволяющих переводить их в полную боевую готовность в  минимальные сроки. Обе задачи могут быть решены путем формирования на Европейском, Кавказском и Центральноазиатском направлениях развернутых по штатам военного времени тактических групп КСОР. Фактически речь идет о создании региональных военных баз Коллективных сил оперативного реагирования.

На третьем этапе образовываются региональные базы КСОР, где заблаговременно создается инфраструктура системы управления Коллективными силами, подготавливаются аэродромная сеть для приема  воинских формирований и казарменный фонд для размещения последних. На этих базах целесообразно складировать тяжелое вооружение и основную военную технику КСОР. Дислокация каждой такой военной базы определяется принимающей стороной. Однако их структура должна быть типовой, обеспечивающей быстрый прием и полномасштабное развертывание Коллективных сил.

Военно-политический вектор интеграции в рамках ОДКБ должен быть направлен на повышение авторитета Организации на международной арене путем расширения числа ее участников и подключения к обсуждению ключевых проблем глобальной безопасности всех стран-членов ОДКБ. В частности,  представляется целесообразным их подключение к обсуждению вопросов ограничения и сокращения ядерных вооружений.

Ведь, как известно, в решении вопроса о сокращении  американских ядерных вооружений в Европе участвуют не только представители «ядерного клуба», но все государства-члены НАТО. Причем возражения, например, прибалтийских стран против вывода американских ядерных арсеналов из Европы, являются достаточно весомыми.

Государства-члены ОДКБ (de facto) считают себя под  защитой российского «ядерного зонтика» и уже одно это дает им право участвовать в обсуждении проблем, затрагивающих состояние и перспективы этого «зонтика».

Конкретные шаги в военно-техническом направлении должны исходить из принятого в августе 2011 г. решения о срочном довооружении и доукомплектовании КСОР, что должно позволить решать задачи отражения крупномасштабной агрессии против одного их государств-членов ОДКБ и поддержания в государствах-членах организации внутриполитической стабильности.

При разработке вариантов комплектования региональных группировок КСОР вооружением и военной техникой учитывалось, что вооруженная борьба в настоящее время все более приобретает черты противоборства высокотехнологичных целостных боевых систем, создаваемых как на уровне отдельных вооружений (разведывательно-ударные комплексы), так и группировок войск (сил).

Современные концепции ведения боевых действий  предусматривают увеличение боевой мощи группировки объединенных сил за счет создания информационно-коммутационной сети, объединяющей источники информации (разведки), органы управления и средства поражения (подавления) и обеспечивающей доведение до участников операций достоверных и полных данных об обстановке практически в реальном масштабе времени.

Для создания подобных боевых систем требуется выполнение двух условий: наличия у государства такого экономического потенциала и уровня развития наиболее передовых технологий, которые позволяли бы самостоятельно производить всю номенклатуру основных вооружений и военной техники; наличия вооруженных сил, способных одновременно вести вооруженную борьбу во всех физических средах – наземной, морской, воздушной и космической.

Очевидно, что экономический и военный потенциал всех стран ОДКБ, за исключением России, не позволяет им самостоятельно создавать подобные боевые системы. Поэтому для стран-членов организации появляется возможность войти в группировки войск (сил), оснащенных современным вооружением, что может стать одной из основных мотиваций усиления  военно-политической интеграции при лидирующей роли России.

Таким образом, достижение лидирующей роли России  в военно-политических интеграционных процессах должно быть связано:

— во-первых, с определением того, что для Российской Федерации является более приоритетным – дальнейшее сближение с Западом на базе ценностей западноевропейской  цивилизации или возрождение постсоветского пространства на основе общих цивилизационных истоков новых независимых  государств;

— во-вторых, с привлечением государств-членов ОДКБ к обсуждению общемировых проблем;

— в-третьих, с осуществлением национального военного строительства государств-членов ОДКБ в рамках общей концепции создания единого оборонного пространства.

Владимир Михайлович ЗАХАРОВ – ведущий научный сотрудник РИСИ, доктор военных наук, профессор, действительный член Академии военных наук