Сырьевое проклятие

В 1913 году 60% бюджета составлял экспорт природных ресурсов – точно так, как и сейчас

Сто лет назад, в мартовском номере газеты «Утро России», считающейся в то время рупором русских националистов и богоискателей, вышла статья о массовой эмиграции. В ней, в частности, говорилось: «К приставу 1-го стана, живущему в слободе Покровской, Самарской губернии из одной Тонкошуровской волости поступило свыше 200 заявлений о желании выехать в Америку».

Масштабы бегства людей из империи были впечатляющими, за 25 лет – с 1890 по 1915 год – официально эмигрировало 3347618 человек, большая часть из которых – 57.8 % в Соединенные Штаты. Их перевозкой занималось 32 пароходства, в том числе Восточноазиатское общество, принадлежавшее царице Марии Федоровне Романовой и датчанам. Стоимость шифскарты составляла 65-90 рублей, еще 15 рублей стоил паспорт и столько же взятки чиновника.

В реальности бежало значительно больше. Только четверть всех эмигрантов оформляли заграничные паспорта, а три четверти пересекали границу нелегально. Если пароходами, в основном, уезжали представители еврейской и немецкой диаспоры, то русские покидали страну через границу с Австро-Венгрией. За три рубля с человека местные проводники переправляли всех желающих.

Причин, чтобы покинуть империю Романовых было предостаточно. Люди бежали, прежде всего, от невыносимых условий и в поисках хоть какой-то социальной справедливости.

Известный просветитель Н.А. Рубакин в книге «Россия в цифрах», изданной в С-Петербург в 1912 года, писал: «… в 1905 г. из каждой 1000 умерших обеих полов в 50 губерниях Европейской России приходилось на детей до 5 лет 606,5 покойников. Из каждой 1000 покойников мужчин приходилось в этом же году на детей до 5 лет 625,9, из каждой 1000 умерших женщин - на девочек до 5 лет – 585,4. Другими словами, у нас в России умирает ежегодно громадный процент детей, не достигших даже 5-летнего возраста, - страшный факт, который не может не заставить нас задуматься над тем, в каких же тяжелых условиях живет российское население, если столь значительный процент покойников приходится на детей до 5 лет».

Уровень жизни значительного числа рабочих был низкий. Статистический ежегодник города Москвы. Вып. 4-й. 1911-1913. М., 1916. С. 170-173. (А.П. Корелин) приводит следующие цифры: кузнец получал 144 копейки в день, поденщик – 105 копеек, при этом фунт (0,454 кг) масла сливочного стоил 50 копеек, фунт мяса – 24 копейки, курица – 93 копейки за штуку. Еще приходилось оплачивать съем жилья и содержать семью. Жить в таких условиях было невыносимо.

Московская газета «Голос» 6 мая 1910 года на своих страницах напечатала отчет о судебном процессе, на котором подсудимый так объяснил мотивы своего преступления: «Работал я на фабрике купца Золотихина. Потом кашлять стал, меня и за ворота. А у меня детей трое. Было пятеро, двое ещё до того умерли. Что было, продали и стали голодать. Младший у меня родился весь синий и без ноготков на пальцах и прожил два дня только. Иду по улице, а из трактира купец с такой харей, что впору его схарчить самого вместо свинины. Я взял булыжник и по черепу его».

Официальная продолжительность жизни составляла 30,8 лет, при этом не учитывалась смертность детей до 1 года, людей без паспорта, женщин с желтыми билетами, гибель солдат и каторжан, самоубийства.

Столь неблагоприятное положение населения объяснялось внутренней экономической политикой. Безжалостная эксплуатация вчерашних крепостных крестьян, по сути, было единственным конкурентным преимуществом России. Для этого, с одной стороны, устанавливались запредельные таможенные пошлины, получившие название «золотых», а с другой – всячески поощрялись любые иностранные инвестиции, причем зарубежные компании, как правило, получали монопольное право на производство. В итоге в Российской империи поднималась только та промышленность, для которой был характерен тяжелый труд.

Царское правительство практически всегда шло навстречу иностранным корпорациям в ущерб национальным интересам. Уровень налогообложения был самый маленький в Европе, - в 4 раза меньше, чем во Франции и Германии. За рубеж вывозились огромные деньги. Колоссальные доходы складывались из низких налогов, низкой оплаты труда и высокой стоимости промышленных товаров компаний-монополистов, многие из которых находись под контролем династии Ротшильдов.

Предприниматель и журналист Иероним Павлович Табурно привел следующие цифры: «каждые 6 с половиной лет мы уплачиваем иностранцам дань (доход от инвестиций), равную по величине колоссальной контрибуции, уплаченной Францией своей победительнице Германии». Так, на 1 января 1902 года западные компании в качестве инвестиций вложили 1.043.977.000 рублей, а вывоз капитала составил 4.372 млн. рублей, в том числе и в виде кабальных процентов по царским займам. С 1904 по 1913 год западные компании в Россию инвестировали еще 1,7 млрд. золотых рублей, извлекая при этом 380-450 млн. рублей ежегодно».

Именно иностранный капитал решал, что производить в нашей стране, а какие отрасли нужно сворачивать. В свое время Ротшильдами было организовано «Батумское нефтепромышленное и торговое общество», вскоре к ним присоединились и «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель». На деле это означало практически полный иностранный контроль над российской нефтедобычей.

Что из этого вышло, написала газета «Новое время», констатируя падение добычи нефти в 1912 году с 706,3 млн пудов в 1901 году до 569,3 млн пудов. «По мере все большего спроса на нефть и роста и роста цен на нее добыча нефти у нас падает. Главной причиной этого нефтепромышленники выставляют истощение нефтяных запасов, уменьшение нефти в нефтеносных слоях. Наша нефтяная промышленность гораздо моложе американской. И у нас почему-то уже наступает истощение, тогда как в Америке его не наблюдается. Не нужно ли видеть главную причину истощения наших нефтеносных земель в соглашении гг. нефтепромышленников?».

И в самом деле, начавший вначале 20 века рост цен на нефть и нефтепродукты сделал этот бизнес весьма выгодным. Сразу же на мировом рынке нефти хозяевами стали американцы, увеличив свою долю с 41,2% в 1901 году до 63,13% в 1913 году. Россия, напротив,за эти годы сократила свое присутствие с 50.6% до 18,2%. Иностранный капитал, контролирующий нефтедобычу, счел нужным увеличение российской угольной промышленности, поскольку Европе был нужен дешевый уголь. В результате десятки тысяч русских крестьян были отправлены в шахты с минимальным уровнем технического оснащения. О технике безопасности вообще речь не велась.

Наукоемкие технологии в нашу страну практически не ввозились, технологическое отставание от Англии и США составляла 50 лет. Как и сейчас, экспорт был исключительно сырьевым и составлял 60% бюджетных поступлений. Таким образом, сырьевая зависимость России была сформирована еще сто лет назад иностранным капиталом, не заинтересованным в создании мощного конкурентного государства на востоке. Как результат, в царской России так и не сформировался средний класс, но возник люмпен-пролетариат.

Произошло это потому, что монополия на власть (династия Романных как раз в 1913 году отметила свое 300-летие) во многом порождала и экономическую монополию. В то же время на западе пришло четкое понимание, что узурпация власти и создание картелей, сращенных с чиновничеством, является отрицательным фактором для научно-технического и экономического развития стран. Именно поэтому в 1890 г. Конгрессом США практически без обсуждения или возражений был принят антитрестовый закон Шермана, а институт смены власти закреплен конституцией.

«Демократия верит в совершенно равное распределение политической власти по принципу «один человек - один голос», тогда как капитализм верит, что экономически приспособленные должны изгонять с рынка неприспособленных - в экономическое небытие», - утверждает американский экономист Лестер Карл Туроу. Только демократия может сдержать хищнические амбиции капиталистов, которые через коррупционные каналы обязательно проведут те законы, которые выгодны им. Так как отсутствие сменяемости власти не предполагает независимой аудит правящей партии за отчетный период, со всеми выводами и работой над экономическими и политическими ошибками.

Всё это и происходило в России в конце XIX и в начале XX веков, что и привело к тому, что пришедший иностранный капитализм вкупе с доморощенными купцами и заводчика создал самую дикую форму капитализма. Внушить же экономически неграмотному царю-батюшке Николаю II, что всё это делается во благо России, не составило труда. Американский экономист и историк российского происхождения Александр Гершенкрон, который эмигрировал в 1910 году, был уверен, что «российская экономика не была больше рыночной экономикой в нормальном смысле этого термина, что нормального капитализма в России не было», хотя бы потому, что проводила политику монополизма, выгодную иностранному капитализму и ряду, чиновников, лоббирующих интересы хищников-капиталистов.