9 мая 2013 года Россия отмечала 68-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне - в который раз вспоминая о её колоссальной цене. При этом очевидно, что огромная цена Победы - на 90% результат катастрофы 1941-го, когда кадровая Красная Армия была потеряна почти полностью вместе с огромным количеством техники и вооружения, а страна лишилась трети своего промышленного потенциала.

Традиционная советская версия её причин сводилась к превосходству вермахта в количестве новейшего вооружения, внезапности нападения и просчётам Сталина. Однако в постсоветский период стали всё более вырисовываться параметры "красного колосса", обладавшего десятками тысяч танков, самолётов и стволов артиллерии - и формально превосходившего вермахт по всем параметрам в разы. На первый взгляд, падение гиганта выглядит почти необъяснимым - и это породило длинный ряд спекуляций.

Г-н Резун повествует о зловещих планах Сталина и утверждает, что армия СССР не готовилась к оборонительной войне и попала под удар в момент подготовки к атаке. Г-н Солонин исследует глубины народной души, разочарованной политикой партии и правительства: "Массовое дезертирство и массовая сдача в плен были одновременно и причиной, и следствием, и главным содержанием процесса превращения Красной Армии в неуправляемую толпу". Г-н Мухин рассуждает о всемирном еврейском заговоре во главе с Кагановичем и Хрущёвым. Фантомы автострадных танков, хотя и многократно осмеянные, всё ещё присутствуют в массовом сознании. Между тем, причины катастрофы 1941-го просты и достаточно очевидны.

Во-первых, полностью отмобилизованная армия атаковала армию, находившуюся в процессе мобилизации со всеми вытекающими отсюда последствиями. Далее, вопреки распространённому мифу, наступающие имели перевес в живой силе. Вермахт вместе с войсками сателлитов сосредоточил на границе 4,6 млн. человек; ему в западных округах противостояли 2,9 млн. При этом 82% солдат вермахта имели опыт боевых действий по сравнению со считанными процентами в РККА. Пехотное вооружение германских войск позволяло им вести заметно более плотный огонь - прежде всего за счёт использования универсальных и весьма скорострельных пулемётов MG34.

Теперь посмотрим на наиболее впечатляющий сталинский козырь - гигантские бронетанковые силы. На 1 июня 1941 г. танковый парк РККА насчитывал 23106 танков, из них боеготовых - 18691. В пяти приграничных военных округах - 12782 танка, боеготовых - 10540. Из них КВ - 549, Т-34 - 1105.

Сколько машин имелось у антисоветской коалиции? Согласно Томасу Йенцу - 3811 единиц. Однако здесь не учитываются штурмовые орудия, противотанковые самоходные орудия, танки, входившие в состав десантных групп бронепоездов и бронетехника союзников Германии. В итоге минимальная оценка сосредоточенного на Востоке танкового парка - 5600 единиц. При этом, взглянув на список техники, можно увидеть, что средних танков и самоходных орудий на их базе на восточном фронте в вермахте больше, чем в РККА.

Впрочем, количество - это ещё не всё. Согласно распространённому мифу, у Красной Армии было качественное превосходство. Увы, но... Результаты испытаний Т-34 на Абердинском полигоне в США выглядели примерно так. Первая поломка у Т-34 произошла уже через 60 км пробега - лопнула гусеница, а через 343 км танк вышел из строя и не мог быть отремонтирован - двигатель развалился до состояния, не подлежащего восстановлению, скончалась трансмиссия. Подвеска из-за плохой стали на пружинах просела, у танка уменьшился клиренс, а значит, проходимость. Мотор поворота башни был слаб, искрил и быстро вышел из строя. Качество сварки корпуса оказалось ниже всякой критики. Между тем, к американцам попал "лучший танк лучшего завода", один из 5 специально собранных экземпляров. В целом, паспортный ресурс двигателя В-2 не превышал 100-120 моточасов на стенде и 45-70 в реальном танке.

При этом Т-34 за пределами Абердина показал себя чудом надёжности по сравнению с КВ, "специализировавшемся" на постоянных поломках (паспортный моторесурс 80-100 моточасов). Оба танка отличались плохой обзорностью, плохой оптикой и минималистичной радиосвязью. Наконец, на Т-34 функцию наводчика совместили с функцией командира, что радикально снизило боевую скорострельность.

Впрочем, крайне низкая надёжность новых танков во многом объяснялась детскими болезнями конструкции, в значительной мере преодолёнными впоследствии. Однако и давно отработанные машины не отличались феноменальными показателями. Моторесурс двигателя Т-26 составлял 180 часов, БТ после 1936 года - 250 часов. В теории. Поскольку танки были в большинстве уже не новыми, фактически моторесурс составлял 40-100 моточасов. При этом, кроме традиционных проблем с оптикой и радиосвязью, машины фактически были очень плохо вооружены. Как показали полигонные испытания ещё до войны, снаряд 45 мм пушки не пробивал борт германского среднего танка Т-III с 400 м - выпущенные в 1936-39 гг. снаряды оказались бракованными.

Из низкого моторесурса органически вытекала плохая обученность танкистов - моторесурс экономили, при том, что управление отечественными танками было тяжёлым.

Иными словами, созданная в кратчайшие сроки промышленность делала плохо всё - сталь, оптику, трансмиссии, порох, снаряды - и не могла иначе. Наспех обученные инженеры с минимальным опытом изобретали не работающие воздушные фильтры для двигателей и копировали наихудшие из возможных зарубежные трансмиссии.

Таковы были издержки технологического отставания - однако проблемы РККА ими не исчерпывались. Посмотрим на то, как выглядела организация стандартной дивизии в июне 1941-го.

Танковая дивизия РККА имела 375 танков против 200 у танковой дивизии вермахта. Однако при этом почти вдвое меньшее количество танков обслуживалось в полтора раза большим количеством автомобилей - 2147 против 1360. На каждый германский танк, таким образом, приходилось втрое большее число автомобилей, чем в РККА.

Стрелковая дивизия РККА при численности в 10858 человек имела 203 автомобиля, вермахта при численности 16859 человек - 903. Иными словами, соотношение уровня автомобилизации вновь - втрое. На самом деле ситуация для "советов" была ещё хуже, потому что средний тоннаж германских грузовиков был заметно больше. И ещё хуже, потому что даже то, что было положено по весьма урезанному штату РККА, не поступило в войска. Скажем, в 43-й танковой дивизии из 1360 штатных автомобилей имелось 630, из коих 150 были неисправны.

Гораздо более высокий уровень автомобилизации давал соединениям вермахта, во-первых, гораздо большую мобильность. Между тем, у вас может быть двести дивизий, у противника - сто, но если он в данном конкретном месте может сосредоточить три дивизии против одной вашей, он вас просто уничтожит по частям, каждый раз имея подавляющее локальное преимущество. При этом ваши войска, скорее всего, просто развалятся на бесконечных маршах, бесполезно тратя топливо и моторесурс, безуспешно пытаясь успеть в то самое конкретное место. Примерно это и произошло с РККА в 1941-м. Грубо говоря, Красная Армия против вермахта на начальном этапе войны - это китайская пехота против конницы Чингисхана.

Во-вторых, больший уровень автомобилизации допускал более сбалансированную структуру соединения, позволяя ему возить с собой массу крайне небесполезных "дополнений" - и эффективно маневрировать ими на поле боя. Так, при вдвое меньшем количестве танков танковая дивизия вермахта имела в 1,6 раза больший личный состав, в основном за счёт приданной пехоты, 58 орудий полевой артиллерии против 28, 101 противотанковое орудие против 12, 63 зенитных орудия против 12.

Стрелковая дивизия вермахта при в 1,6 раза большем личном составе имела вдвое больше орудий полевой артиллерии (74 против 36) и вчетверо больше - противотанковой (75 орудий против 18). Вес залпа германской дивизии был втрое больше, чем у советской - то есть насыщенность огневыми средствами в дивизии вермахта была вдвое больше.

Иными словами, танковые дивизии вермахта были достаточно надёжно защищены от ударов с воздуха в отличие от почти беззащитных советских, шли в бой при эффективной поддержке полевой артиллерии, а при встрече с формально более сильными советскими танковыми соединениями могли рассчитывать на мощную противотанковую оборону. Наконец, в их рамках было возможно эффективное взаимодействие с пехотой - между тем, советские танки, зачастую, прорвав первую линию обороны, просто оставляли позади себя "незачищенные" окопы и неуклонно уничтожались в её глубине.

Равным образом, германские стрелки шли в бой при более эффективной поддержке полевой артиллерии и могли рассчитывать на "честный" бой с танками, в отличие от почти беззащитных перед бронетехникой советских.

В чём же причина подобной ситуации? Дело в том, что РККА даже теоретически не могла достичь германского уровня автомобилизации. "В 1941 году в Германии было произведено 333 тыс. автомашин, в оккупированных странах 268 тыс., сателлиты Третьего рейха произвели еще 75 тыс. автомашин". Советский автопром произвел миллион автомобилей за весь предвоенный период. Кроме того, Германии достались грандиозные трофеи - только в Дюнкерке британский экспедиционный корпус вынужден был бросить 75 тыс. машин.

Столь же иллюзорно и преимущество советской артиллерии (37 тыс. стволов против 31 тыс). Во-первых, советские орудия были намного менее мобильны со всеми вышеописанными последствиями. Во-вторых, артиллерия должна чем-то стрелять - и накопленный боезапас у немцев был больше. В-третьих, отечественные противотанковые орудия имели свою специфику - как было показано выше, получившие бракованные снаряды 1936-39 года "сорокапятки" не могли эффективно бороться со средними танками вермахта.

Посмотрим теперь на ВВС. Итак, на 22 июня 10743 советских самолёта противостояли 4914 самолётам Германии и союзников, включая около 830 истребителей "Мессершмидт". Что могла действительно противопоставить Люфтваффе советская авиация? Здесь следует учитывать, что по производству алюминия СССР отставал от Германии в разы, что наложило неизгладимый отпечаток на облик советских ВВС. Деревянные машины, например, при прочих равных тяжелее алюминиевых.

Наиболее многочисленный из современных истребителей, Миг-3, был слабо вооружён, но обладал рекордной скоростью и хорошей маневренностью... на большой высоте. Однако большинство боёв проходили на малых и средних высотах. К тому же самолёт весьма охотно горел. Почти цельнодеревянный Лагг-3 был порождением отчаянной попытки сэкономить алюминий. Сочетание перетяжелённой конструкции со слабым двигателем приводило к сомнительным лётным характеристикам и практически сводило на нет ценность самолёта как "истребителя истребителей". Старые истребители И-16, являвшиеся самыми массовыми в советских ВВС и составлявшие 41% в западных округах, уступали противнику и в скорости, и в высотности, и - из-за привычки к "рысканью" - точности огня. В итоге реальную угрозу истребителям Люфтваффе представляли только 399 Як-1, но и они заметно уступали им и в скорости, и в высотности. Ситуацию усугубляли отсутствие радиосвязи и крайний дефицит подготовленных экипажей.

Дополнительным фактором стала неудачная система базирования. Аэродромы находились непосредственно у границы - но отнюдь не потому, что это входило в агрессивные планы РККА. Просто это была НОВАЯ граница и бывшие польские аэродромы, находившиеся на стандартном расстоянии от границы Речи Посполитой.

В целом, никакой загадки 22-го июня 1941-го не существует. Существовала лишь, во-первых, технологическая отсталость. Во-вторых, чисто количественный перевес германского блока, основанный на гораздо большем промышленном потенциале. В третьих, неадекватные представления военного руководства о сценарии начала войны.

Впрочем, даже если бы не было последних, РККА неминуемо проиграла бы пограничное сражение, хотя, возможно, с менее разгромным результатом. Так или иначе, наиболее кровавая фаза Великой Отечественной была неизбежной.

Евгений Пожидаев - международный обозреватель ИА REGNUM