15/03/2013

Несмотря на череду военных неудач, мятежники, по всей видимости, решительно настроены на продолжение вооруженной борьбы с режимом Башара Асада. И хотя оба лагеря предпринимают робкие попытки начать переговоры, Сирия продолжает катиться в пропасть.

Франсуа Бюрга - политолог и директор Французского института Ближнего Востока.

Atlantico: На выходных представитель иранского руководства подтвердил, что Башар Асад выставит свою кандидатуру на назначенных режимом президентских выборах в 2014 году. Политическое решение все еще возможно, или же это всего лишь блеф со стороны режима?

Франсуа Бюрга: В подобных заявлениях режима и его иностранных союзников на самом деле нет ничего нового. С самого начала восстания Иран и Россия говорили о перспективе президентских выборов 2014 года как «достойной» возможности выйти из кризиса с сохранением преемственности государственной власти.   

- Повстанцы вновь обращаются к международному сообществу с призывом о помощи и просят его отправить им оружие. Вам не кажется, что их все более шаткие позиции в стране могут подтолкнуть их к переговорам?

- Хотя достижения оппозиции в военной сфере едва ли можно назвать решающими, я бы все же не стал говорить о слабости ее позиций. В то же время за первые два года конфликта неравенство во внешней поддержке обоих лагерей стало заметно невооруженным взглядом и явно складывается в пользу режима. К тому же, поддержка сирийской власти со стороны России, Ирана и ливанской «Хезболлы» вышла за границы дипломатии и сосредоточилась на основном, то есть войне. При всем этом западная поддержка долгое время касалась лишь политической оппозиции за пределами страны, гуманитарной помощи и санкций против режима. До настоящего времени она обходила стороной вопрос вооружения, в котором точечное финансирование некоторых государств Персидского залива так и не смогло восстановить равновесие сил.

Своей угрозой бойкотировать международные переговоры сирийская оппозиция в изгнании хотела в первую очередь продемонстрировать недовольство бесконечными проволочками, которые только закрепляют текущее положение вещей и способствуют подъему радикальных настроений в восстании, чего Запад так хочет избежать. Религиозные течения, которые, безусловно, набрали силу в военном крыле оппозиции, во многом объясняют колебания европейцев и американцев по поводу передачи сирийским повстанцам оружия. Они опасаются, что те впоследствии могут выйти из их сферы влияния. 

- Мировые державы (Россия, США, Европейский Союз) поддерживают подобное решение? На каких условиях?

- Россия никогда не настаивала на непременном сохранении у власти Башара Асада: главным для нее является принцип дипломатического переходного процесса, который оставляет определенные ресурсы лагерю президента и его сторонникам. Запад же наоборот уже давно говорит об уходе клана Башара Асада как об обязательном предварительном условии любого решения кризиса. Как бы то ни было, оба лагеря явно не стремятся к обострению ситуации, в связи с чем нельзя полностью исключать, что тот или другой все же смягчит свою позицию. 

- Может ли сохранившая нейтралитет часть населения повлиять на будущий мирный процесс?

- Мне очень хотелось бы ошибиться, но боюсь, что нет. Сейчас и в обозримом будущем, как мне кажется, политическая инициатива в первую очередь принадлежит тем, кто держит в руках оружие. «Йеменское» решение (разделение государственного аппарата между двух лагерей) кажется наиболее вероятным. Однако шансов даже на такой исход откровенно немного с учетом той агрессии, которую обрушили на мирное население тяжелая артиллерия и авиация режима. По интенсивности ее нельзя даже сравнивать с действиями вооруженной оппозиции. В любом случае, настоящая мирная инициатива должна исходить от режима, однако с самого первого выступления президента для всех очевидно, что все его предложения и обещания не получили никакого продолжения на практике.