Максим Каменев  —  1 марта 2013, 15:00

Фото Анна Наконечная/Forbes

Соратница Евгения Щербаня по Либеральной партии Украины – о его конфликте с компанией «Итера», ссоре с Владимиром Щербанем и отношениях с Тимошенко

Александра Кужель, нардеп от «Батьківщини», сегодня называет себя другом экс-премьера Юлии Тимошенко. В начале 1990-х с ней она знакома не была, зато хорошо знала Евгения Щербаня, в убийстве которого Генпрокуратура подозревает Тимошенко.

7 марта Кужель даст показания в суде по этому делу. Она будет первым свидетелем со стороны защиты Тимошенко. О том, что конкретно она сообщит следствию, нардеп не говорит, опасаясь нарушить тайну следствия. Forbes она рассказала о своих отношениях с Евгением Щербанем, его отношениях с экс-премьером Павлом Лазаренко и конфликте с однофамильцем и другом Владимиром Щербанем. 

– Вы давали показания в Генеральной прокуратуре по делу об убийстве Евгения Щербаня?

– Да, это было в мае 2012 года. В прокуратуре я провела более 7 часов. Кстати, следователи, с которыми мы общались, были несколько удивлены заявлению заместителя генерального прокурора (Рината Кузьмина. – Forbes), сделанному им 6 апреля в эфире одного из телеканалов о том, что следствие подошло к финалу. 7 марта я буду выступать свидетелем защиты в судебном заседании. 

– Как вы познакомились с Евгением Щербанем?

– Мы с Евгением Щербанем в 1994 году были вместе избраны депутатами Верховной рады (Кужель победила в избирательном округе №191, Запорожская обл., Щербань – в округе №148, Донецкая обл. – Forbes). Тогда парламент избирался только по мажоритарной системе. После того как были обнародованы результаты голосования, Павел Лазаренко, в то время – губернатор Днепропетровской области, выступил инициатором совместной встречи депутатов от восточных областей. Мероприятие проходило в Днепропетровске. Были приглашены депутаты из Харьковской, Донецкой, Днепропетровской, Донецкой и Луганской областей. На встрече Лазаренко предложил обсудить,как нам всем объединиться, чтобы совместно лоббировать интересы восточных регионов. На этой встрече я познакомилась с Евгением Щербанем.

Потом получилось так, что я вошла в состав организационной группы, которая занималась подготовкой первой сессии парламента. Там мы вместе работали с Олегом Тарановым, Олегом Черноусенко и Олегом Деминым. Они представляли очень мощную харьковскую группу, и составили ядро, вокруг которого начали объединяться депутаты, которые были сторонниками либеральных идей. Многие депутаты тогда вошли в Либеральную партию. В это объединение вошел и Евгений Щербань. Он был предельно корректен в общении, очень спокойный, никогда не стремился выделиться за счет дешевых эффектов.

Опасные связи

– С Лазаренко вы были знакомы до сбора в Днепропетровске?

– Нет. С ним я тоже познакомилась на этом собрании. Позже у меня лично с ним была череда очень жестких конфликтов. Я была первым замом главы комитета Верховной рады по вопросам экономической политики, а Лазаренко исповедовал тоталитарный стиль управления, признавал только свое мнение и отличался непомерной жадностью. Поэтому конфликты были неизбежны. Например, Лазаренко запретил депутатам поддержать кандидатуру Виктора Ющенко на должность главы Нацбанка. Я выступила против этого приказа.

Я воевала с Лазаренко, когда принимали Конституцию. Накануне он, вынашивая план устранения от власти президента, запретил всем депутатам, которые входили в исполнительную власть, присутствовать в сессионном зале в момент голосования (В 1995-1998 гг. Кужель возглавляла Национальный аудиторский комитет Украины. – Forbes). В итоге в парламенте в момент принятия Основного закона   присутствовали только я и Сергей Головатый (в 1995-1997 гг. министр юстиции Украины. – Forbes). С подачи Лазаренко, занимавшего в то время пост вице-премьера, премьер Евгений Марчук подписывал первые распоряжения по поставкам газа промышленным потребителям корпорацией ЕЭСУ.

Это способствовало созданию фактической монополии на рынке поставок газа и служило поводом для еще одного моего конфликта с Лазаренко, поскольку в то время я участвовала в разработке антимонопольного законодательства, и эти решения шли вразрез с требованиями законов о свободной конкуренции, принятых по нашей инициативе.  

– Как вы познакомились с Юлией Тимошенко?

– Как с коллегой по парламенту наше знакомство состоялось, когда ее избрали депутатом. Ранее мы с ней виделись на дне рожденья у Евгения Щербаня, в январе 1996 года, он праздновал 50-летие. Тогда за столиком сидели Борис Соболев, Петр Мирошник и она с супругом. Я обратила на нее внимание, потому что она сидела в шубе, поскольку на ней было точно такое же платье, как и на одной  из приглашенных женщин. Праздновали юбилей в оперном театре.

Потом Евгений пригласил нас к себе. Очень запомнился теплый, радушный прием в его доме. Мы стреляли, он нам елки показывал. В то время мы с Юлией Тимошенко были едва знакомы. Ближе мы познакомились, только когда она была избрана в Верховную раду в декабре 1996 года по одному из округов в Кировоградской области.

– Что вам известно об отношениях компаний ИСД и ЕЭСУ в 1995-1996 гг.?

– Всегда отдавала предпочтение законодательной деятельности, поэтому в вопросы бизнеса Евгения Щербаня никогда не вникала. Повторяю, Щербань по своей сути был человеком, который решал проблемы, а не создавал их. Так же дело обстояло и в его деловых взаимоотношениях с ЕЭСУ – проблем вообще не было. Они очень быстро договорились, и его представительство в Донецке занималось поставками газа, но небольшими. В то время поставками газа в Донецкую область занимались три компании: ИСД, ЕЭСУ и «Итера» (российская компания, крупнейшим акционером которой в то время был Игорь Макаров. – Forbes). 

 

Фото Анна Наконечная/Forbes

Доля ИСД в поставках была небольшой. Между ЕЭСУ и «Индустриальным союзом Донбасса» было заключено агентское соглашение. Основным поставщиком была «Итера». С «Итерой» были всегда достаточно сложные отношения. И поэтому в Донецке проблема была не между Щербанем и Лазаренко, а между Щербанем и «Итерой».

– В чем была суть конфликта между ИСД и «Итерой»?

– Мы эти вопросы с Евгением Щербанем не обсуждали. О том, что конфликт существует, узнала, когда вошла в состав комиссии Верховной рады по исследованию и анализу энергетического рынка. И я докладывала лично Леониду Кучме о всех документах, связанных и с Лазаренко, и с «Итерой». Комиссия подготовила отчет, но я имела свое особое мнение по работе этой комиссии.

Моя точка зрения для очень многих представляла проблему. Кстати, тем, чтобы мое особое мнение не прозвучало в парламенте, был озабочен Мороз. Будучи спикером, он поставил слушание отчета комиссии именно в тот день, когда я была на округе – встречалась с избирателями. Я передала отчет комиссии Леониду Кучме, и после этого Лазаренко был уволен с должности премьер-министра.

– Где сейчас этот отчет?

– Копии я себе не оставляла. Евгений Щербань к моменту окончания работы комиссии уже был мертв.

– О чем шла речь в этих документах?

– Речь шла как раз о сфере поставок газа. Давался анализ ситуации на рынке. Кстати, вначале Евгений Щербань обещал, что предоставит для моего отчета интересные материалы по «Итере». Но почему-то медлил, и во время последней нашей встречи в Бориспольском аэропорту на мой вопрос, почему он до сих пор не передал обещанную информацию, он меня поцеловал в щеку и сказал: «Сашенька, я очень хочу, чтобы ты была жива».

Слепая угроза

– Щербань говорил вам, что ему угрожают?

 

Фото Анна Наконечная/Forbes

– За месяц  до убийства Евгений Щербань подсел ко мне в сессионном зале во время одного из заседаний Верховной рады и сказал: «Я исчезну на время, потому что у меня проблемы, на меня готовится покушение». За три дня до смерти Евгения Щербаня у нас состоялась мимолетная встреча в аэропорту «Борисполь», я прилетела из зарубежной командировки, а он улетал в Донецк. Я его спросила, почему он не уехал. Он ответил, что из-за Руслана (младший сын Евгения Щербаня. – Forbes). 

Дело в том, что Руслана ранее задержали в США за вождение автомобиля без водительских прав, и это послужило причиной категорического отказа в выдаче ему визы. Евгений относился к Руслану с особенной теплотой, поэтому без него, без Руслана, они с супругой не могли улететь из страны. Через несколько дней после той нашей встречи его убили (3 ноября 1996 г. – Forbes).

– Евгений Щербань говорил вам, кого он подозревает в подготовке покушения на него?

– Нет. Но сразу после его гибели наша фракция сделала  официальное заявление, что это политическое убийство. Дело в том, что до 1996 г. Женя никогда особо не стремился стать политическим тяжеловесом. При его поддержке Владимир Щербань стал губернатором Донецкой области, и на тот момент Евгения это вполне устраивало. Он планировал и дальше поддерживать Владимира Щербаня, и видел его основным кандидатом на пост президента. Но потом все резко изменилось, и Щербань принял решение вести в президенты Евгения Марчука, тем самым публично продемонстрировав свои большие политические амбиции.

Так случилось, что в его устранении были заинтересованы представители нескольких сфер влияния. И обстоятельства расстрела Евгения Щербаня в хорошо охраняемом аэропорту, на полностью контролируемой им территории, красноречиво говорят о том, что без помощи спецслужб никакой  киллер не смог бы совершить убийство. Организация покушения на таком уровне невозможна для людей даже уровня Лазаренко, не говоря уже о бандитах, которых сейчас называют организаторами и исполнителями.

– Когда Щербань решил поддержать Марчука?

– Когда Марчука сняли с должности премьера (27 мая 1996 г. – Forbes). Евгений Щербань помог ему зайти в парламент и сделал его главой фракции. После этого во фракции началось брожение. Тогда же Владимира Щербаня сняли с должности губернатора (18 июля 1996 г. – Forbes). Это означало, что Евгений Щербань изменил решение о поддержке Владимира в качестве кандидата в президенты, хотя ранее он об этом открыто заявлял. Между ним и Владимиром возник конфликт. После этого Владимир Щербань вышел из партии и на наших собраниях уже фактически не появлялся.

– В чем состояла суть конфликта между Евгением и Владимиром Щербанями?

– Не знаю подробностей, но Евгений принял решение поддержать кандидатуру Евгения Марчука. Кому-то это решение очень не понравилось, именно потому мы и заявили, что это было политическое убийство. Марчук после смерти Евгения очень боялся. На похоронах повсюду его сопровождала усиленная охрана, на крышах домов были снайперы.

– А как же конфликт с «Итерой», о котором вы упоминали?

– Могу только предполагать, что у Евгения был конфликт с «Итерой». Мои предположения строятся на том, что он не захотел мне передавать обещанные документы для расследования парламентской комиссии, и на его предостережении: «Хочу, чтобы ты была жива». 

Со многими неизвестными

– Евгений Щербань в разговорах с вами упоминал о Павле Лазаренко и Юлии Тимошенко?

– Павел Лазаренко занимал важные государственные посты, был вице-премьером и премьером, естественно, о нем говорили. О Тимошенко – никогда.

– А о знакомстве с Ахатем Брагиным (президентом футбольного клуба «Шахтер»)?

– Нет. Но после убийства Брагина Евгений подошел к Лазаренко в сессионном зале Верховной рады, он был очень эмоционален и взволнован, я его раньше никогда таким не видела, и сказал ему: «Зачем ты пытаешься повесить на меня убийство Ахатя? Ты же знаешь, что я к этому не имею никакого отношения!» После этого я спросила у Евгения, что случилось, и он ответил, что начали появляться какие-то провокационные публикации, и что это – полный маразм. До этого я знала только, что Брагин – криминальный авторитет, которого взорвали.

– Вы были знакомы с Александром Момотом?

– С Момотом я знакома не была. Но в СМИ опубликованы  интересные материалы, в которых говорится о том, что Момота убили через три дня после того, как он встречался в Киеве с представителями «Итеры». Они косвенно подтверждают мою версию.

– Владимир Щербань в своих показаниях утверждает, что за несколько дней до убийства Момот вместе с Гайдуком встречались с Юлией Тимошенко…

– Сомневаюсь, что Владимир Щербань мог присутствовать на встречах Гайдука и Тимошенко.

– Он этого и не утверждает, он говорит, что ему было известно об их встрече.

– Я не знаю. Со мной Евгений Щербань никогда об убийстве Момота не говорил.

– У вас есть доказательства того, что Тимошенко непричастна к убийству Щербаня? 

– Тимошенко была невыгодна смерть Щербаня, поскольку договор, существовавший  между ИСД и ЕЭСУ, существенно упрощал работу ЕЭСУ на территории Донбасса. Было налажено взаимовыгодное сотрудничество.

Вероятно, в условиях, когда за поддержку версии обвинения судьи получают поощрение в виде карьерного роста и роскошных квартир, любые доказательства стороны защиты, даже самые бесспорные с точки зрения права, в расчет судом приниматься не будут.