***

— Верите ли вы в инфляционный ноль? И что (позитив или негатив) дефляция может принести стране в этом году?

— Можно сомневаться в методике расчетов и в абсолютных цифрах, но резкое падение цен несомненно. Правда, и хвастаться здесь нечем. Вспомним дефляционный 2002 год, когда резко затормозился экономический рост, был дефицит бюджета, и, как результат, единственный раз в истории Украины был проведен секвестр бюджета. Дефляция и эти последствия — связанные вещи. В любой экономике, но особенно в развивающейся стране с неоптимальной структурой народного хозяйства наличие дефляции — тревожное явление. Это — свидетельство вялого состояния экономики, такого, какое испытывает человек с температурой 35,5 градуса.

К НАМ ВСЕ ЕЩЕ НЕТ ДОВЕРИЯ ИНВЕСТОРОВ, ДАЖЕ ТАКОГО, КАКОЕ БЫЛО В 2008 ГОДУ

— Так чем мы болеем?

— Мы больны тем, что и вся Европа. Наступила стагнация — и на внешних рынках уменьшился спрос на украинские товары. Но болеем по-своему: процесс протекает в деформированных и болезненных формах, что и наблюдалось в 2008 году. Неблагоприятная экономическая обстановка, как минимум, в первой половине 2013 года — вот что сегодня должно беспокоить. Падение производства сопровождается существенным дефицитом бюджета, ростом внешнего долга, падением золотовалютных резервов. И, главное, к нам все еще нет доверия инвесторов, даже такого, какое было в 2008 году. При росте внешнего долга и меньшем доверии следует ожидать более дорогих международных кредитов. Коридор возможностей у правительства невелик.

— Исходя их этого, какие варианты варьирования действий правительства видите?

— Правительство анонсирует программу снижения бюджетного дефицита. Однако нетрудно предсказать, что, за исключением механического увеличения налогового давления на бизнес, остальные планы вступят в противоречие с коммерческими интересами представителей власти и их окружения, для которых сама власть — это самый прибыльный бизнес. Уменьшить бюджетный дефицит можно, снизив все расходы либо увеличив доходы за счет легализации теневой экономики, либо за счет активизаци бизнеса.

Уменьшить бюджетные расходы можно двумя путями. Первый — уменьшить масштабы вмешательства государства в экономику. Это методически сложное, но главное препятствие в ином — сужение вмешательства уменьшает поле коррупционного обогащения. Пока все попытки такого рода были неудачными. Второй подход — сократить затраты, уволив часть работников и урезав оборотные средства до минимума. Весьма распространенный, но нелепый путь экономии, который приводит к ухудшению качества государства. Пагубность этого подхода очевидна на примере медицины.

Перейдем к борьбе с теневой экономикой. Ее можно уменьшить при условии снижения коррупционного давления на предпринимателей. Ведь все расходы (легальные и нелегальные), связанные с государством, для бизнеса суммируются в один общий налог. Соответственно, чем больше нелегальных поборов, тем больше предприниматель экономит на уплате легальных налогов. Все предыдущие попытки государства побороть «тень», не снижая коррупционных компонентов, выглядят издевательски по отношению к бизнесу. Все эти годы развитие бизнеса тормозилось и из-за увеличения легального налогового давления без уменьшения коррупционной составляющей.

Рост активности бизнеса возможен вследствие проведения системных либеральных реформ, прежде всего, дерегуляции и рыночной адаптации социальных секторов народного хозяйства. Однако между властью как коммерческим бизнесом и системными либеральными реформами стоит непреодолимый конфликт интересов. К тому же власть поручает эти реформы бюрократии. Я не думаю, что люди во власти столь недалеки и не понимают, что нельзя щуке разрешать наводить порядок в пруду.

Лучше всего характеризует «либерализм» власти последовательно, постоянно проходящая формальная и, особенно, неформальная монополизация наиболее доходных видов бизнеса. Монополизация как антагонист конкуренции угнетает бизнес, снижает качество, тормозит обновление, попросту убивает его. Где уж тут до активизации бизнеса, роста его доходов?!

МИНИСТЕРСТВО ДОХОДОВ ДОЛГО НЕ ПРОДЕРЖИТСЯ

— К чему приведет формирующийся неформальный режим монополизации экономики?

— Придет время, власть поменяется и декоммерциализуется — и придет пора демонополизации. Это социально очень конфликтный процесс даже в легальной экономике. Вспомним демонополизацию империи Моргана и Рокфеллера. Сломать неформальные монополистические связи намного труднее. Так что нынешняя монополизация долго будет нам аукаться неразвитостью рынков и бедностью населения.

— А Украина к такому сценарию развития событий созрела?

— Не готова ни политически, ни социально.

— Насколько эффективно создание Министерства доходов при наличии уже Министерства финансов Украины? Есть логика в таком новом образовании?

— Это совершенно невозможное образование. Соединение функций формирования политики доходов и сбор сборов — это административный нонсенс, конфликт интересов, который не должен возникать внутри одного ведомства. Если поручают формирование политики сборщику налогов, он разработает политику, удобную ему. Это то же самое, что разрешить гаишникам утверждать Правила дородного движения или дать военным право объявлять войну. На мой взгляд, Министерство доходов долго не продержится.

— Что означает для экономики продолжение политики жесткого валютного курса, к чему недавно призвал глава государства?

— Политика НБУ должна быть гибкой и ситуационной. Для этого во всем мире нацрегуляторы независимы и отвечают перед народом за стабильность экономики.

...НАС ПРОСТО КУПЯТ ЗА КРЕДИТЫ

— Сейчас усилились разговоры о том, что Украина на пути присоединения в Таможенный союз. Что может послужить основанием для того, что подобные ожидания реализуются?

— Если у Украины будет безвыходное положение с международным кредитованием, то, возможно, будут уступки в направлении Таможенного союза. И тогда нас просто купят за кредиты. Если это случится, то получим аналогию с харьковскими соглашениями, мол, мы вам — деньги, а вы — политические уступки с неопределенным будущим. Нужно хорошенько подумать, чтобы не получилось, как у Богдана Хмельницкого, который думал, что подписывает с московским царем договор о военном союзе, а вышло по-другому.

— Исходя из экономического базиса, с которым страна вышла на начало 2013 года, стоит ли ожидать смягчения кредитной политики банков?

— Кредит — это доверие. Все, что мы обсуждали до этого, указывает на то, что одним из самых больших дефектов нашей экономики и социума является крайне низкий уровень доверия всех ко всем. Как в этих условиях может развиваться кредитная деятельность, мне не очень понятно. Я не согласен, что в 2013 году в условиях стагнации экономики, повышения давления на предпринимательство, а значит, — и снижения потенциальных доходов бизнеса и уменьшения его способности одалживать, будет развиваться кредитование. Скорее оно будет по-прежнему стагнировать и сворачиваться. Как могут подешеветь кредиты в стране, где нет ничего стабильного? Вы посмотрите, как к нам идут иностранные инвестиции: все меньше и меньше.

— В частности, одной из причин называют незавершенность земельной реформы и закрытость рынка земли...

— Это понятно. С одной стороны, рынок земли — один из важнейших факторов для роста экономики. А с другой, — понятно, что земельная реформа будет похожа на «дикую» приватизацию промышленности 90-х. Несомненно, приватизация земли сыграет свою роль и окончательно освободит Украину от советской экономики. Достаточно быстро начнет развиваться сельское хозяйство, однако, возможно, в формах, социально неприемлемых для нашего общества. Какими будут земельные отношения? Ответ прост: такими же, как общество и власть.

— По-вашему, это хорошо, что введение рынка земли затормозилось?

— Что же тут хорошего? Плохая, несправедливая земельная реформа все равно лучше, чем ее отсутствие. Из-за ее отсутствия миллионы людей находятся в подвешенном состоянии: они не имеют возможности зарабатывать деньги, продавая ее. Какая же это собственность, если я ее не могу продать? Нет такого выбора: легальный рынок или его отсутствие. Реальная альтернатива легальному ринку земли — «теневой» рынок, криминализация земельных отношений.

— Если рынок земли пойдет по пути «дикой» промышленной приватизации и монополизации экономки, то разве этим не убьем большинство мелких собственников земли, которые получат за свои наделы пару сотен долларов? А как жить дальше, после того как эти деньги пустят на ветер?

— Кто не захочет продавать землю, тот ее не продаст, а отдаст в аренду. Конечно, будет и насильственное изменение собственников, как и в 90-е годы. Но в целом, если бы сейчас провести земельную реформу, то на выходе получили бы высококонцентрированное сельское хозяйство. Ведь подавляющее большинство нынешних собственников, я уверен, продало бы землю. АПК увеличило бы объем производства продукции в несколько раз.

Неурегулированность земельного вопроса привело к существованию теневого оборота земли и к тому, что значительное количество участков уже формально не принадлежат никому. В самом начале промышленная приватизация проходила также по теневому сценарию. Сначала директора заводов создали в структуре госпредприятий море маленьких фирмочек, приватизирующих прибыль. Потом неформальным образом создавались структуры от имени рабочих, которые на самом деле передавали собственность вне приватизационного процесса каким-то людям, в основном директорату. Все проходило быстро. Это и стало одной из причин быстрого начала приватизации: экономически неизбежной, но социально неудачной. Такова, по-видимому, судьба всех либеральных реформ в коррупционном обществе. Иными словами, перед нами опять стоит одна и та задача: либо нечестно проводить либеральные реформы, либо честно умыть руки и отдать эти реформы криминальному сообществу.

Я НЕ УВЕРЕН, ЧТО УКРАИНЦЫ ГОТОВЫ НЕСТИ ЖЕРТВЫ ЗА НОВЫХ ГЕРОЕВ

— «День» объявил 2013-й Годом Мономаха. Поддерживаете ли вы это начинание и считаете ли, что украинское общество созрело для появления подобного лидера?

— Серьезные социальные трансформации идут двумя путями. Первый — народ возвышает героя, который ощущает себя равнопоставленым всему народу, и он меняет историческую тенденцию. Иначе нужно идти по пути эволюционного развития. Не нам выбирать, но нужно всегда помнить, что подобные герои и их деяния — это большая кровь и страдания для страны. Эволюционные изменения меньше вдохновляют, но легче проходят. Один пример: после наполеоновских войн мужское население Франции стало ниже, потому что во время войн были выбиты высокие мужчины. Это была далеко не самая высокая плата за революционное величие Франции. А я не уверен, что украинцы готовы нести жертвы за новых героев.

— Мы знаем, что вы постоянный читатель «Дня». И, соответственно, обратили внимание, что, объявив 2013-й Годом Мономаха, человеком 2012 года «День» назвал Егора Анчишкина, основателя IT-проекта Viewdle. Как вы восприняли такое решение редакции?

— Вы выбрали одно измерение претендента на звание Человека года — это инновации. И, безусловно, за инновациями будущее. В этом смысле «День» выбрал не только человека, но и соответствующий вид занятия. Я уверен, что Анчишкин шел на многие компромиссы в очень многих вещах — иначе он не достиг бы успеха. Подобные люди должны быть в стране и уметь в этих сложнейших (я бы даже сказал — враждебных) условиях делать хороший бизнес. Это — ваш выбор. И я его как читатель уважаю.

Меня лично потрясла история священника, усыновившего несколько сотен детей. Как по мне, это более редкое свойство делать добро, нежели успешный инновационный бизнес. Но это — дело вкусов.