Одним из основных вопросов международной конференции «Россия в мире силы XXI века – силы денег, оружия, идей и образов», прошедшей в рамках XХ ассамблеи СВОП, стало значение военной силы (статья Сергея Караганова «Неочевидный фактор – сила оружия» и комментарии к ней «Лимит оружия»). В этом номере завершаем публикацию материалов о ходе дискуссии по данной теме. По-прежнему в повестке дня роль ядерного сдерживания, перспективы контроля над вооружениями и разоружение. Среди новых моментов отмечается тот факт, что сила уже не является прерогативой государства – негосударственные игроки также используют ее для достижения поставленной цели. Кроме того, подчеркнут интересный факт: в последнее время национальным вооруженным силам и международным организациям серьезную помощь все активнее оказывают частные военные компании. И это уже вымывает понимание «жесткой силы» как монополии государства.

Новые подходы к обеспечению стабильности

Тема, которая чрезвычайно занимает многих из нас сегодня, – это перспективы контроля над вооружениями и разоружение в различных составляющих этого понятия с учетом, с одной стороны, повышенной турбулентности современного мира и состоявшейся его многополярности, с другой – достижения уже в ряде случаев некоего предела традиционного подхода к этой тематике, то есть ресурс прежних решений в этой сфере и механизмов достижения соответствующих договоренностей, на наш взгляд, если не полностью выработан, то близок к этому. Несмотря на то, что российско-американские отношения в последние годы улучшились, а ядерные потенциалы сторон значительно сократились по двусторонним соглашениям о СНВ, стратегическая стабильность между нашими странами по-прежнему зиждется на взаимном сдерживании.

Очевидно, что все страны, обладающие военным ядерным потенциалом, уделяют значительное внимание его качественному совершенствованию. Причем это касается и тех государств, которые в количественном отношении ядерные арсеналы сокращают. Данный процесс крайне дорогостоящий, технологически очень требовательный, тем не менее он идет.

Отстает от технологии в целом концептуальное осмысление того, как со всем этим надо быть в будущем и что можно предложить в качестве альтернативы апробированным подходам и понятиям. В августе 2012 года экспертами действующего при Госдепартаменте США Совета по вопросам международной безопасности выпущен доклад о Концепции взаимно гарантированной стабильности. Это одно из первых развернутых исследований возможности смены прежней логики в этой сфере с учетом того, что ядерное сдерживание в традиционном понимании постепенно утрачивает актуальность. Авторы документа предлагают обеспечивать безопасность через развитие сотрудничества в решении общих задач и продвижение общих ценностей через интеграцию и усиление взаимозависимости. Это позитивный подход, насколько он работоспособен – вопрос другой. Может ли он быть реализован в условиях, когда необходимо и дальше работать над взаимным укреплением доверия и преодолением стереотипов? Эта тема одна из тех, которые будут требовать все больше внимания, причем не только политологического сообщества, но и политиков, дипломатов, военных и практиков в этой сфере.

Однако поиск новых путей обеспечения стабильности не должен уводить в сторону от реальных проблем в области международной безопасности. Наоборот – дискуссии на эту тему должны быть нацелены прежде всего на снятие имеющихся у сторон озабоченностей, укрепление того самого доверия, в отсутствии которого красивые схемы и модели могут остаться лишь в разряде благих пожеланий. Мы понимаем под стратегической стабильностью между Россией и США состояние двусторонних отношений, которые характеризуются рядом факторов.

В военной сфере это наличие устойчивого равновесия в совокупных боевых потенциалах, включая как наступательные, так и оборонительные вооружения. Целенаправленное воздержание от дестабилизирующих шагов в области военного строительства, в том числе разработка и развертывание вооружений, характер размещения войск, принятие и реализация доктрин и концепций. Кроме того, формирование и реконфигурация военно-политических союзов, рисунок военных баз, их предназначение, а также иные действия, которые могут восприниматься другой стороной как угрожающие ее национальной безопасности и вынуждают к принятию ответных мер, направленных на восстановление нарушенного равновесия.

В политической сфере стабильные отношения должны характеризоваться строгим соблюдением принципов и норм международного права, регулирующих вопросы применения силы и принятия принудительных мер в соответствии с положениями Устава ООН. Это укрепление и совершенствование системы международно-правовых инструментов в области разоружения, нераспространения и контроля над вооружением. Наконец, это уважение интересов друг друга при решении актуальных международных проблем и при рассмотрении региональных ситуаций. Без реализации этих предпосылок и создания такой среды сложно будет говорить о возможности поддержания стратегической стабильности и равной безопасности с постепенным сокращением роли оружейных потенциалов.

Центральным элементом обеспечения национальной безопасности России остается стратегическое сдерживание. Это комплекс взаимосвязанных политических, дипломатических, военных, экономических и иных мер, которые упреждали бы или снижали угрозу деструктивных действий со стороны потенциального государства-агрессора или коалиции государств.

Военная доктрина Российской Федерации 2010 года весьма реалистична, не идеологизирована и не несет в себе оттенка прогнозно-сценарного текста, который слабо соотносится с сегодняшним днем. Этот документ выверенный, сбалансированный, он посылает международному сообществу правильный сигнал.

Что касается поддержания паритета с США в области стратегических наступательных вооружений, то эта задача будет стоять перед нами и в условиях развертывания глобальной системы противоракетной обороны, реализации концепции глобального молниеносного удара. Вопросы эти надо обсуждать, мы к этому готовы. По большому счету ПРО уже разворачивается. Однако наши американские коллеги находятся в концептуальном поиске и до конца, насколько мы можем судить, не только не прошли дорогу к моменту принятия соответствующих политических решений, но и не сформировали, какие задачи реально можно решать с помощью таких средств и вообще насколько все это нужно.

У нас есть определенный запас времени для дипломатической работы в этих областях, чтобы на следующей фазе проработки вопросов, касающихся контроля над вооружениями, в диалоге с США и другими странами мы пришли к неким решениям, которые будут действительно современными, сохраняя лучшее из прошлого, нести в себе отпечаток нового понимания мира, в котором мы живем. Мир меняется, соответственно неизбежно должны измениться подходы и к военному фактору в обеспечении безопасности, и к тому дипломатическому инструментарию, который позволял нам на протяжении десятилетий достаточно эффективно купировать порывы к экспонентному росту этого самого военного потенциала, к военному превосходству той или иной страны и к региональным дестабилизирующим ситуациям, значимость которых в будущем, несомненно, тоже будет возрастать.

Никто не откажется от жесткой власти

В настоящее время уменьшается роль ядерного оружия. Вместе с тем ситуация может измениться: если Иран превратится в ядерную державу, то распространение этого оружия на Ближнем и Среднем Востоке станет неизбежным. Тегеран не является естественным врагом большинства шиитских государств и суннитов, он конкурент многим европейским странам. Еще Жак Ширак шесть лет назад сказал, что если у Ирана появится ядерное оружие, то любое государство этого региона также может стать его обладателем.

Мы вступаем в мир, состоящий из парадоксов сдерживания. Пять ядерных государств продолжают в основном оставаться приверженцами этой доктрины, в то время как ядерное оружие расползается.

Второй вопрос о взаимозависимости и использовании военной силы. Можно много говорить о процессе глобализации, но сегодняшний мир уже не тот, который существовал до 1914 года. Взаимозависимость не предотвратила Вторую мировую войну. Кто-то может утверждать, что экономическая конкуренция, борьба за ресурсы подстегнули начало Первой мировой. Любой экономический кризис напоминает тот, который уже происходил раньше. Я отмечаю два основополагающих различия нынешней ситуации. Одно – четкое, второе – не очень. Первое – это ядерная составляющая и тот факт, что члены «ядерного клуба» продолжают вести прежнюю политику. Но есть и нюанс, который уже здесь прозвучал. Вряд ли можно ожидать от человечества просветления, что оно одномоментно откажется от применения силы. Кто-то возразит, что такое желание возникнет постепенно, переход к отказу от вооруженной силы будет происходить шаг за шагом. Стивен Пинкер в одной из своих книг о причинах войн написал, что боевые действия, по крайней мере между нормальными государствами, станут немодными, некультурными. Можно ли строить надежды на достижение глобальной стабильности на этом тезисе? Вероятно, да, но не сейчас.

Сегодня ведущие державы не только перестали использовать силу так широко, как в предыдущие десятилетия и века, но и наблюдается тенденция сокращения вооруженных сил, независимо от того, развитые это государства или с растущими экономиками. Численный состав армий уменьшается в Китае, России, европейских странах и, естественно, США. Лучше всего это можно проиллюстрировать на контрасте: в 50-е годы Франция запросто послала 400-тысячный контингент в Алжир, американцы во Вьетнаме имели полмиллиона, а сейчас трудно представить, чтобы кто-то проводил такие масштабные операции с помощью вооруженных сил.

Вопрос не в том, что потерян аппетит к военным авантюрам, нет – растущий жизненный уровень, меняющийся менталитет людей, затраты на одну единицу таких операций стали несопоставимы с теми, какими они были ранее. Даже меньшие контингенты уже гораздо дороже. И это несет в себе определенные последствия, которые состоят в том, что можно нанести удар, скажем, по Ливии, как это сделали англичане и французы, войти в Афганистан, как СССР в 1979 году или США в свое время, но удержаться там – вряд ли. Можно какие-то кусочки удерживать, такие маленькие, как Косово, Босния, Абхазия, Южная Осетия, но если вы хотите сохранить Афганистан, то потребуются 600–700 тысяч солдат. А их взять неоткуда, никто их там не разместит. Поэтому «жесткая сила» сейчас зависит от многих других параметров и ее использование со стороны великих держав сокращается: есть возможность нанести удар, но нет возможности закрепить его. Конечно, мы сохраняем ядерное оружие для сдерживания и обороны, может быть, для нанесения удара. Наверное, вы не удивитесь, если я скажу, что французы достаточно долго и внимательно принимали решение в отношении Ливии, потому что прекрасно понимали: ударить легко, но войти и остаться там трудно. В этом ограниченном контексте мы видим, что возникают совершенно другие вопросы. Сергей Караганов в своей работе поднял тему уменьшения применения «жесткой силы». Это происходит потому, что она больше не служит полностью интересам удержания власти. Это так, но не совсем четко и понятно. Во-первых, глобализация несет совершенно другие элементы. Когда «Аль-Каида» 11 сентября 2001 года нанесла удар, Совбез ООН единогласно принял резолюцию и назвал это вооруженным нападением в рамках статьи 16 Хартии ООН. Я не помню прецедента нанесения какого-либо удара негосударством, который был признан нападением на государство. На стратегическом уровне «Аль-Каида» стала в 2001 году первой. Ультрарадикальные люди, вооруженные АКМ, могут убить много миллионов человек, включая детей. Таким образом, власть уже не является монополией какого-либо одного государства и вообще государства и правительства. Некоторые страны намеренно отходят от проведения военных кампаний. США вместе с другими применили массированное вторжение и в Ирак, и в Афганистан. При этом отмечается очень интересный момент: во время иракской интервенции, в Афганистане вооруженным силам серьезную помощь оказывали частные компании. Даже ООН для проведения своих операций в ряде случаев нанимает подобные структуры. И это привлечение частного сектора также вымывает само понимание «жесткой силы» как монополии государства. По этому поводу хочу сказать, что правительства имеют проблемы в обеспечении своей способности координировать применение собственной «жесткой силы». Недавно международная группа составила доклад о ситуации в Южно-Китайском море. Не знаю, правы эти аналитики или нет, но согласно их выводам одна из проблем этого региона в том, что по крайней мере в Китае существует девять организаций, которые могут проводить такие самостоятельные вооруженные действия.

И в заключение могу сказать следующее. Во-первых, никто не откажется от жесткой власти – ни Франция, ни Россия, ни США, ни Китай. Во-вторых, если вы укрепляете такую систему, то не надо ослаблять другие компоненты власти или силы. Помните, что произошло с Советским Союзом? А в-третьих – необходимо сфокусироваться на тех элементах, которые совпадают с процессами глобализации, а не на тех, которые идут вразрез. Когда вы закупаете вооружения, обычно проявляются два противоположных явления. Быстро возрастающая стоимость любой платформы оружия удваивается с каждым поколением, будь то самолет, танк или еще какая-то система вооружений. На Западе существует аналогичное вашему понятие военно-промышленный комплекс, у нас также есть подобные группы – все они ориентируются на закон Августина. Но игнорируется второй закон, который гласит, что необходимо адаптировать систему вооружений под быстро развивающиеся информационные системы. Государства не должны сдавать свои права на «жесткую силу» каким-то частным компаниям, частному сектору. Вот этого не стоит делать ни в коем случае.

Наш главный учитель – история

Хочу начать с несколько необычного предложения мысленно перенестись в 1945 год, в разрушенный налетами американской и английской авиации город Нюрнберг, в котором группа во главе с генералом Паттоном занималась поиском исторического артефакта, известного как Копье Судьбы (копье, которым римский центурион проткнул тело распятого Христа). Это символ победы и силы, имевший огромную историческую значимость. Обладателями его были Карл Мартелл, спасший Европу от исламизации, и многие другие выдающиеся полководцы и властители мира. Группа нашла это копье, которое было спрятано Гитлером тоже как символ победы. И подняв его над головой, генерал Паттон, единственный из этой группы знавший о планируемом США налете на Хиросиму и Нагасаки со сбросом первых в истории человечества атомных бомб, произнес, на мой взгляд, историческую фразу: «Вы себе не представляете, в какую эпоху нам предстоит жить». Эти его знаковые слова, описанные со всеми деталями Тревором Равенскрофтом, очень здорово ложатся на историческую перспективу по отношению к нынешнему дню, когда наш главный учитель – история позволяет нам с уверенностью констатировать, что почти 70 прожитых лет человеческая цивилизация прошла без глобальных военных потрясений. И то, что явилось основанием для подобного рода ситуации, – это, конечно, было обладание ядерным оружием, которое создавало беспрецедентный страх перед угрозой его применения.

Исторически доказанный факт, что благодаря особенностям экономики, географическому положению Соединенные Штаты основу своего развития базировали на нестабильности в мире. Так было в XIX веке, так было в XX веке (примером тому служат революция в России, Первая мировая война, в которой США участвовали в значительной степени деньгами, Вторая мировая война, где в том числе и на их деньги пришел к власти нацизм в Германии). Так было, когда началась эпоха холодной войны. В конце XX века – это СОИ, которая настолько дестабилизировала историю развития нашей цивилизации, что появились смертоубийственные вооружения, способные одной ракетой уничтожать целые страны, а несколькими – целые континенты. Так было в XXI веке, когда ряд инициатив в виде «Бури в пустыни», стратегий «большого взрыва» на Ближнем Востоке, развития и развертывания европейской ПРО также явился дестабилизатором с одной целью – создать нестабильность в мире и на ее основе обладать большим могуществом, статусностью в решении мировых проблем, навязывая миру свою волю.

Что можем мы противопоставить в этом смысле как активное противодействие подобного рода агрессивной позиции? На мой взгляд, и считаю, что в известной степени это объективная оценка, единственным путем разрешения этой ситуации является активная позиция России в том процессе, который относится к жизнеспособности нашей земной цивилизации в целом, которая бы позволила инициировать новые идеи в соответствии с известным тезисом «Идеи имеют значение». Именно идеи двигают и обеспечивают развитие цивилизации.

Что предложить? Вот тут говорилось о запасе времени, имеющемся у нас. Запаса времени у нас не только нет, а мы уже опоздали. Сегодня, смотря на то, какие сейчас меры предпринимают Соединенные Штаты, можно сказать, что начинается новый этап гонки вооружений. США заявили о своей концепции развития морских стратегических ядерных сил, ни много ни мало выстраивающейся до 2080 года. Россия, и это уже не секрет, объявила о модернизации своих стратегических ядерных сил наземного и морского базирования со сроком их службы как минимум до 2050 года. И все это с учетом тех событий, которые происходят по евроПРО, может приобрести абсолютно драматический оттенок. Именно поэтому я посчитал, что можно было бы предложить создать сообщество из (на первых порах) пяти государств с последующей кооптацией в него других стран, обладающих стратегическим ядерным оружием, в состав которого вошли бы Россия, США, Англия, Франция и Китай. В качестве конкретного предложения деятельности подобного рода образования – создание условий исключения, подчеркиваю, исключения какого-либо рода потенциальных конфликтных ситуаций в области несанкционированного применения стратегических ядерных сил. А это не исключено в силу того, что мы имеем дело с техническими системами. Весь комплекс эксплуатации подобного рода систем говорит о том, что вероятность безотказной работы таких систем не единица. Известен случай на шахте № 8 в Соединенных Штатах, события, которые происходили на пунктах боевого управления стратегическими ядерными силами в США и СССР, когда произошло пропадание и сброс данных. В результате на табло высветилась информация о готовности стратегических ядерных сил к пуску в результате сбоя. Все это говорит о том, что мы живем в очень взрывоопасном мире. И первым, основным усилием этой группы была бы конкретная работа с проведением реальных экспериментов на абсолютно прозрачной основе, которая бы исключила возможность несанкционированного применения ядерного оружия. Чтобы преодолеть взаимное недоверие, чтобы его развеять, нужна практическая работа, такая же, которая была реализована на деле в 1968 году по программе «Союз» – «Аполлон», когда российские и американские инженеры сидели за кульманами, вместе проектировали, и итогом этой совместной работы стало создание унифицированного андрогинного устройства, позволившего причаливать, соединяться космическим кораблям советского и американского производства.

Абсолютно такая же ситуация по евроПРО. Я могу сослаться на высказывание руководителя одного из комитетов конгресса США, который на специально созданной этим законодательным органом комиссии об эффективности применения средств противоракетной обороны, входящих в состав евроПРО (а комиссия абсолютно авторитетно установила не просто неэффективность, а абсолютную неэффективность этой системы для тех целей и задач, которые она была призвана решать), сказал, что «так всегда будет получаться, когда подобного рода вопросами будут заниматься не ученые и инженеры, а политики». На сегодня в области евроПРО не просто политика, а откровенное политиканство и с американской, и с российской стороны. Продолжается противостояние вместо того, чтобы объединить интеллектуальные ресурсы двух стран и прийти к консенсусу, а достичь этого можно очень легко, если этим будут заниматься настоящие профессионалы. Знаю по собственному опыту общения с американской стороной по подобного рода проектам, когда в течение очень короткого времени и полного взаимопонимания мы не просто достигали каких-то договоренностей, но и фиксировали их на специальных документах, которые ложились на стол руководству двух стран. Так вот, без этой интенсивной взаимопонимаемой работы достичь того, о чем я сказал, было бы невозможно.

На мой взгляд, в области ядерного оружия должна быть реализована та ситуация, которая замечательно описана в книге Бульвера-Литтона «Грядущая раса». Он рисует жизнь цивилизации, создавшей на основе общей теории поля оружие огромной разрушительной силы – аналог ядерного оружия и которая благодаря обладанию этим оружием исключила на многие сотни лет из общения и употребления само понятие решения каких-то проблем военным путем.