Окончание.     Начало читайте ЗДЕСЬ.

Газета «ВПК» знакомит читателей с выступлениями участников очередного заседания Клуба военачальников РФ, обсуждавших ситуацию, сложившуюся в сфере военной науки и военного образования.

Главный принцип – «не навреди»

Находясь в должности заместителя начальника Генерального штаба, мне неоднократно приходилось сталкиваться с вопросами, имеющими отношение к реформированию Академии ГШ. В связи с чем должен сказать: когда мы беремся за реформу военного образования, надо четко понимать, что имеем дело с людьми, обладающими опытом службы в Вооруженных Силах, интеллектом ученого и педагога.

Как человек попадает в военную науку, приходит работать в военный вуз? Для начала он становится кадровым офицером и лишь потом – исследователем, преподавателем. Во всяком случае в моей биографии все происходило именно так.

Наша военная научная школа в том виде, в каком она существовала ранее, весьма успешно решала многие вопросы. Понятно, что ничего идеального не бывает, и в военной науке, и в образовании в том числе имелись и негативные, и позитивные моменты.

Необходимость реформы вряд ли у кого вызывает сомнения. Другой вопрос: как провести ее максимально безболезненно?

Прежде всего нужно отдавать себе отчет в том, что на подготовку квалифицированного специалиста требуется пять лет. Все прекрасно понимают, как непросто написать серьезную докторскую диссертацию – не плагиат, а действительно исследование, которое может дать толчок в развитии того или иного направления.

К сожалению, неутолимая жажда привнести что-то новое зачастую приводит к параличу системы управления. Мне это знакомо в том числе и по итогам постоянно реформируемой структуры Объединенного штаба Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). При решении данного вопроса должна быть определенная поэтапность.

Вот, например, созданы Войска воздушно-космической обороны. Согласитесь, Академия ВКО имени маршала Жукова – основа для становления и развития этого нового рода войск. Но сколько уже комиссий съездило в Тверь, чтобы обосновать ненадобность академии, в которую входит свыше 60 научных школ, которая занимается техническим сопровождением всех зенитных ракетных систем, радиотехнических средств?

После трагических событий 11 сентября 2001 года американцы сразу начали изучать опыт Советского Союза в том, что касается системы государственного опознавания. До 11 сентября США не имели такой системы на собственной территории.

В системе государственного опознавания существуют два ключевых понятия: разведки и контроля. Понятно, чем контролируемый летательный аппарат отличается от воздушного разведчика. Первый не скрывает своего присутствия, второй делает все, чтобы о его существовании не подозревали. Этим и занимаются в Академии ВКО. Наше руководство сегодня прозрело и борется за научный потенциал тверского вуза. А вот Военный учебно-научный центр Военно-воздушных сил «Военно-воздушная академия имени профессора Жуковского и Гагарина» (ВУНЦ ВВС ВВА) в Монине уже не восстановить.

Военный авиационный инженерный университет (ВАИУ) в Воронеже действительно уникален. Когда-то это было училище, где готовили тыловиков, потом институт, затем возникла необходимость объединения с Военным институтом радиоэлектроники. Так прошла своего рода «первая проба пера», после которой пошли дальше и дальше. Сейчас готовится распоряжение правительства о наделении ВАИУ статусом академии.

Однако попытки переустройства воронежского университета пока нельзя назвать удачными. Приступить к реформированию образования, науки необходимо с максимальной деликатностью. Принцип «Не навреди» здесь не менее важен, чем в медицине. Клуб военачальников должен постараться, чтобы он был максимально реализован. Это в интересах наших Вооруженных Сил, России и ее союзников.

Жизнь по военной идеологии

В этом году Военной академии Генерального штаба исполняется 180 лет. Возраст солидный. И доныне здесь есть чему поучиться. Кстати, судьба науки и военного образования в России в значительной мере зависит от двух учреждений – ВАГШ и Военного университета.

180 лет назад первые 27 слушателей вошли в стены только что созданной Академии Генштаба. Вскоре стало очевидно, что особого желания учиться они не испытывали. Тогда был найден механизм, благодаря которому офицеры валом пошли в нее поступать, а именно двухгодичный основной курс и перевод на третий – по результатам учебы. Средние показатели – идешь в войска, очень хорошие и отличные – переводишься на третий курс. Окончил его успешно – присваивается звание штабс-капитана и следует причисление к Генеральному штабу. Все поступающие желали учиться.

Этот механизм в определенной степени может быть модернизирован и применен сегодня. Сейчас снова начали говорить о важности непрерывного фундаментального образования. Но его невозможно получить на курсах. Такое образование дается на иной базе.

Очень важно, чтобы ВАГШ сохранилась как полноценное высшее военное учебное заведение. Конечно, подбор слушателей будет иной, но если она превратится в курсы, это будет огромной потерей.

Военный университет образован на базе Военно-политической академии имени Ленина. В период существования СССР она являлась основным учебным и научным учреждением, которое занималось вопросами советской военной идеологии. Сменился строй. Партийную идеологию попытались заменить либеральной. Ничего не может быть хуже, чем менять одну партийную идеологию на другую. Сегодня нам нужна идеология военная, построенная на геополитической основе.

Партии не вечны, но вечна Россия. Военная идеология должна служить России.

Сейчас Военный университет имеет все необходимые для формирования этой идеологии кафедры – политологии, политэкономии, психологии, педагогики, истории и другие. Вопрос о необходимости прикладной военной науки давно решен. Прикладная военная наука была, есть и будет. Но она должна базироваться на фундаментальной военной науке.

Что такое теория военной безопасности? Это военная наука, которая работает на то, чтобы завтра не было войны. Очень важно, чтобы университет сохранился, но если кафедры будут и дальше продвигаться в сторону цивильности, мы еще больше отстанем в сфере военной науки.

Путь из дурной бесконечности

Обсуждая сегодня вопрос о роли науки и образования в общественном развитии, надо иметь в виду, что развал Советского Союза готовился задолго до Беловежского соглашения. И первый удар было запланировано нанести по Академии наук СССР за счет создания Академии наук Российской Федерации. После того как распался Советский Союз, Академия наук СССР с ее 800 действительными членами, 1200 членами-корреспондентами и 300 институтами перестала бы существовать. Великая заслуга нынешнего президента РАН и ряда академиков в том, что они предотвратили эту угрозу, поставив вопрос о слиянии академий.

Серьезная угроза нависла тогда и над Московским государственным университетом. Его хотели приватизировать. МГУ удалось сохранить во многом благодаря усилиям его ректора Садовничего.

В Соединенных Штатах разработан важный документ – Стратегия развития государства. Первым ее элементом является развитие науки. Те страны, которые опережают в каких-либо областях американскую науку, являются потенциальными врагами США.

Когда мы прорвались в космическое пространство, запустили спутник, американцы были обескуражены. Целый ряд специально созданных групп исследователей, основательно поработав, пришли к выводу: первенство СССР в космосе стало возможным потому, что советская система образования в несколько раз лучше системы образования Соединенных Штатов. Все вышесказанное не домыслы, а документально подтвержденные факты.

Что же происходит дальше? А дальше происходит следующее: развал (не распад, а именно развал!) Советского Союза и первый международный документ за подписью Ельцина, в котором говорится, что в России слишком много науки и ее надо сократить в два-три раза. Следующий документ, с которым также можно ознакомиться, посвящен тому, что в России слишком много образования. И его надо резко сократить за счет целого ряда вузов. В том числе и военных.

А теперь добавьте к этому бесконечные статьи в прессе на тему «Зачем России армия? России армия не нужна».

Россия – единственная в мире самодостаточная страна. Таких богатейших сырьевых ресурсов нет больше ни у кого. Мы обладатели огромного человеческого потенциала, целой плеяды гениальных ученых. В чем сейчас состоит основное противоречие нашей страны? Это противоречие между бескрайними возможностями и крайне низким уровнем качества жизни населения. Как этот разрыв может быть преодолен? Совершенствованием системы управления на основе науки и образования.

О необходимости включения науки в систему управления обществом, думаю, спорить не приходится. Но нужно поднимать и вопрос о переходе к просвещенной демократии. Люди, которые нами управляют, должны быть квалифицированными специалистами, профессионалами в своих областях. Далее. Необходимо, чтобы все принимаемые решения носили целевой характер, чтобы за реализацию конкретных, научно обоснованных задач отвечали конкретные люди.

У нас все еще господствует идея гегельянства: мол, обществом управляют какие-то объективные, абсолютные законы. Нет таких законов! Все, что мы имеем, – результат деятельности людей, властных структур. Именно они принимают те или иные решения, в том числе на основе метода проб и ошибок. В результате наряду с позитивными мы можем иметь и негативные последствия. После чего принимается решение по исправлению ошибок. Так мы оказываемся в дурной бесконечности. Принятое в интересах человека и общества решение должно выполняться. Человек, который отвечает за его выполнение, должен за его невыполнение нести уголовную ответственность. Иначе и быть не может.

Можно ли усовершенствовать систему управления? Или тут действуют какие-то объективные законы? Ни в коем случае. Все негативные процессы в нашем обществе – наркомания, алкоголизм, преступность, коррупция – принимают закономерный характер в результате создания на основе отдельных актов и законодательных инициатив определенной ситуации, порождающей эти процессы.

Мы лидируем в мире по числу убийств и самоубийств, по организованной преступности. Представьте себе: за последние 10 лет 600 тысяч человек были насильственно лишены жизни. 600 тысяч человек! Я опускаю здесь случаи смерти в результате ДТП и тому подобное. Я говорю именно об убитых. Это же сколько у нас в стране убийц?

300 тысяч человек за последние 10 лет покончили жизнь самоубийством.

Это Бог нам дал? Или это порождено некими абсолютными законами? Нет, это результаты системы управления обществом. Без науки, без образования, без культуры эта система не может быть рациональной.

Недавно ученые предложили (и уже успели получить определенную поддержку) рассмотреть интегральный транспортный проект, предполагающий соединение Северной Америки с Европой, вплоть до Лондона, через территорию России. Задействованы будут все виды транспорта – железнодорожный, авиационный, автомобильный и так далее, и тому подобное. Реализация этого проекта помогла бы России решить все проблемы – безработицы, повышения заработной платы, инвестиций и т. п. В результате страна могла бы уверенно войти в тройку или даже двойку ведущих государств мира.

Нельзя все оправдывать и объяснять системой управления страны. Вопрос заключается в том, что решить многие проблемы мы можем своими методами.

Совершаются одни и те же ошибки

После Великой Отечественной войны научно-исследовательская работа совершила резкий скачок при обобщении опыта боевых действий и определении тенденций, связанных с оснащением Вооруженных Сил ракетно-ядерным оружием. Но сегодня советская военная мысль иссякла. Как показала военная реформа, при ее проведении не были использованы результаты научных исследований.

Расформировали дивизии. Кто из военных ученых предлагал ликвидировать эти соединения в ВВС и Сухопутных войсках? Нет таких ученых. Сократили количество военных округов. Оставили всего четыре. Потом потребовалось создать восемь, а потом шестнадцать. Наше руководство совершает одни и те же ошибки.

Идет мобилизационная работа. Вопрос: к какой войне готовимся? А если будет крупномасштабная война? И при этом хотя бы кто намекнул, что надо готовить офицеров для военного времени.

Общее состояние военно-научной работы низкое, руководить ею просто некому. Начальниками НТК становятся или старшие офицеры оперативного звена, или кто-нибудь из технического ведомства.

К серьезным последствиям может привести и свертывание мобилизационной работы. Кто подсовывает начальнику Генерального штаба заявление о том, что «наши военные округа приводились в боевую готовность в течение года»? Военные округа на пятый-седьмой день преобразовывались во фронты и выдвигались на театр военных действий.

Другое дело, что война с гитлеровской Германией потребовала формирования не пяти, а куда большего количества фронтов, не 20 общевойсковых армий, а 85. Пришлось создать 18 воздушных и шесть танковых армий. Намечалось призвать в Вооруженные Силы восемь миллионов человек, а призвали двадцать девять. Вот таким образом должны готовиться мобилизационные ресурсы. А как они готовятся, если дивизии сокращенного состава ликвидированы, а военкоматы возглавили гражданские лица?

Большие проблемы у нас и на военно-историческом фронте. Выступает патриарх Кирилл и говорит, что нашествие Гитлера на СССР – наказание страны за гонения на Православную церковь. Оказывается, надо было сражаться не против Гитлера, а против Сталина. Интересно только, что стало бы с Православной церковью, если бы Гитлер победил... Или Жириновский заявляет: «Мы победили потому, что давали много водки солдатам, они пьяные шли в атаку». Это зампредседателя Думы произносит с трибуны такие вещи.

Издан первый том истории Великой Отечественной войны. Авторы переписали то, что сочинял Волкогонов, повторив те же ошибки. Вот, например, такой пассаж: «Это была война двух цивилизаций – восточной и западной». Это фашизм – цивилизация?

Из 140 ссылок на военно-научные труды 80 не соответствуют действительности. И это научный труд?

Теперь о военном образовании. В русской и затем в Советской армии была создана хорошая система образования. Она готовила достойные кадры, которые во многом оправдали все ожидания в годы войны.

Непрерывное военное образование необходимо. В 1941 году я окончил училище, правда, сокращенный курс из-за того, что направили на оборону Москвы, в 1948-м – Академию имени Фрунзе, в 1958-м – Академию Генерального штаба, в 1968-м – Высшие академические курсы ВАГШ перед назначением на должность начальника штаба округа. Это и есть непрерывное образования. Разговоры о том, что мы, мол, много учились и мало служили, неправда. Каждый из нас служил в войсках не менее 25–30 лет, а потом уже переходили на работу: кто – в центральный аппарат, кто – в академию.

Еще одна большая ошибка – отрыв военно-учебных заведений от главкомов. Это означает, что они будут оторваны от практических заданий. Да, в Америке много готовится офицеров в гражданских вузах, но там другая материальная база. У нас материальная база в вузах слабая, преподавателями назначаются те, кто не может служить в войсках или даже трудиться в военных учебных заведениях. Конечно, это надо подправить.

И разумеется, управление вузами должно быть усилено компетентными руководящими кадрами.

Не соответствует национальным интересам США

Сохранились воспоминания Гудериана о том, как создавались танковые войска Германии. Точно так же формировались и Военно-космические силы СССР. Мы все благодарны генералу армии Варенникову, царство ему небесное, и генералу армии Гарееву. Они приложили максимум усилий для создания военно-космических сил нашей державы.

Первую командно-штабную игру на картах провел генерал Гареев. Он поставил соответствующие задачи, и все вузы начали работать – считать, что дает военный космос Вооруженным Силам. Затем надо было подсчеты проверять. Состоялись командно-штабные учения в Академии имени Можайского. В итоге пришли к выводу: военный космос в полтора-два раза увеличивает эффективность применения видов и родов войск Вооруженных Сил.

Ровно двадцать лет назад указом президента России были созданы Вооруженные Силы Российской Федерации и Военно-космические силы. Безусловно, в настоящее время, когда сформированы Войска воздушно-космической обороны, их командующему непросто. Надеюсь, он вполне владеет обстановкой, поскольку внимательно изучает опыт ветеранов ПВО, ВВС и ВКС.

Принято решение об основании вуза Войск воздушно-космической обороны на базе Военно-космической академии имени Можайского. Ее начальник и выпускник – золотой медалист генерал-майор Станислав Станиславович Суворов прилагает максимум усилий для выполнения поставленной задачи.

Хотел бы пригласить наших уважаемых руководителей в Военно-космическую академию имени Можайского для того, чтобы посмотреть на то, что к настоящему времени там сделано в действительности. Истерия, поднятая в Интернете по поводу этого учебного заведения, меня крайне удивила. Неужели академия с трехсотлетней историей, в которой сто докторов и шестьсот кандидатов наук, неспособна решить поставленную перед ней задачу?

В апреле 1996 года я получил из дальнего зарубежья документы, в которых было отмечено, что национальным интересам Соединенных Штатов не соответствуют дальнейшее повышение роли Военно-космических сил России, развитие космодрома Плесецк, создание космодрома на Дальнем Востоке и, наконец, создание Академии воздушно-космической обороны. Однако уверен, все эти задачи будут нами качественно решены.

Лишили возможности заглядывать в будущее

Хотелось бы поднять вопрос об испытательных центрах. Новые вооружения и новая техника, поступающие на испытания, по уровню развития во много раз превосходят системы измерения, оценки и сбора информации на полигонах. По сути это технологии 1940 года.

Теперь что касается подготовки кадров для испытаний. Ее низвели практически до нуля. Возьмем, к примеру, летчика-испытателя. Он поступает в школу испытателей капитаном или майором и так и остается на этом уровне. У нас большие проблемы с подготовкой инженеров-испытателей, штурманов, летчиков всех полигонов. Создание плана подготовки и развития, конечно, дело хорошее, но на 2012 год в государственной программе на развитие ничего не заложено. На вооружение полигонов поступают неликвиды, которые были разработаны еще до начала 50-х годов. На это надо обратить самое серьезное внимание, тем более что создано специальное подразделение, которое занимается полигонами, в том числе испытательными.

В новых формах функционирования научно-технических советов отсутствует так называемый научно-технический задел. Если это просчет, надо исправлять. Если это сделано специально, то мы заходим в тупик. Министерство обороны лишили возможности заглядывать в будущее. Отсюда все наши беды, а дальше – больше.

Сейчас я занимаюсь подготовкой испытательных полигонов ПАК ФА. Качественно испытание мы не проведем. И это притом что речь идет только об одной бомбе – П-5075, больше ничего. У нас третье-четвертое поколение прошло без испытаний по взаимодействию с комплексом автоматизированных командных пунктов различных видов. Все голосом управляем, так на этом уровне и остаемся. Развитию испытательных центров необходимо уделить самое пристальное внимание. Ведь за этим стоит обеспечение создания высококачественных образцов вооружений и военной техники, конкурентоспособного продукта с далеко идущими целями.

Беда – отсутствие парламентского контроля

Кто виноват в том, что наука оказалась в стороне от военной реформы? Впрочем, примерно так же выглядит методика реформирования и других силовых структур, в том числе Министерства внутренних дел. Результат? Все знают, как должно быть, но непонятно, почему задуманное не претворяется в жизнь.

Есть заказчик, есть несколько научных центров, которым нужно дать задание, потом, как кальку, наложить ответы друг на друга, где совпадает – оставить безусловно, где не совпадает – провести дискуссии и прийти к какому-то знаменателю. Это элементарный алгоритм научного поиска истины. Почему это не делается? Не знаю.

Военная наука должна иметь упреждающую функцию, готовить теорию войны, давать стратегию, доктрину. Задолго до начала Второй мировой у нас была разработана теория глубокой операции, немцы сразу взяли ее на вооружение, а мы вернулись к ней только в 1943 году.

В советское время нам говорили: «Один рубль, вложенный в образование, дает отдачу в десять рублей». Это очень эффективное вложение, но, конечно, отдачу можно ждать не сегодня и не завтра, а лишь по истечении определенного времени. Если бы руководство советской России, лично Сталин не понимали бы этого, у нас после уничтожения к началу 20-х годов практически всей интеллигенции ничего не было бы. Из нас с вами, крестьянских сынов, сделали ученых, генералов. Государство вкладывало в нас деньги с тем, чтобы потом получить отдачу в виде передовой страны с космосом, ядерной бомбой и ядерным щитом, позволившим весь мир уберечь от катастрофы.

Пятый год подряд я езжу в Суворовские училища – Московское и Тверское вручать стипендии лучшим воспитанникам. И с каждым годом впечатление все хуже и хуже. Приезжаешь в Московское училище – словно в детскую воспитательно-трудовую колонию попал. Кто в полевой камуфлированной, кто в черной повседневной форме, команды не подают, строем не ходят. Запретили команды подавать. Нет огневой подготовки, вообще нет ничего военного – даже начальной военной подготовки. В столовую ходят не строем, а толпой. Руководитель Московского училища, возможно, хороший человек, ничего не могу сказать, и тем не менее – капитан запаса, в армии не служил, был директором школы или интерната. Его заместитель – симпатичная женщина, но не более того. В последний раз, когда я там был, попросил этого капитана запаса: «Знаешь, независимо от того, какую бы ты команду ни подавал и какую бы ни получал, не забывай, что это Суворовское училище. Очень обидно, когда на глазах все это рушится».

Что же происходит? Приведу такой пример. По окончании военного училища я получил среднее военное образование, но, как и мои однокурсники, умел приводить оружие к нормальному бою, учить стрелять и так далее. А что сегодня? В прошлом году мой родственник окончил Высшее общевойсковое училище. Задаю ему несколько контрольных вопросов: что такое прямой выстрел, какова дальность прямого выстрела из автомата Калашникова? Ничего не знает. Наверное, такая подготовка действительно не нужна, но это не значит, что нужно все порушить.

Наши военные вузы прекрасно себя зарекомендовали. Нужно было лучшее оставить, худшее убрать. Многие помнят, как однажды мы посетили одну хорошую военную базу. Ее хозяева все недоумевали: «Зачем нам полторы тысячи автомобилистов, полторы тысячи связистов?». Вроде бы обоснованные сомнения: для мирного времени действительно многовато. А для военного, вероятно, в самый раз. Хотя на вопрос, какой должна быть армия для военного времени, сегодня никто ответа не дает. Также как нет ответа и на вопрос, чем обосновывается один миллион военнослужащих в Вооруженных Силах России сегодня? Поиском ответов на эти вопросы и должна заняться военная наука.

Почему же сегодня все происходит так, а не иначе? С моей точки зрения, это связано с раздачей больших полномочий. Науку отстранили от дел, а другого контроля нет. С чьей стороны должен быть контроль? При правильной организации, наверное, это должно быть контрольное управление, организованное военно-политическим руководством страны. Наша большая беда – отсутствие парламентского контроля над всеми государственными структурами, в том числе силовыми, правоохранительными. В отличие от тех же Соединенных Штатов Америки, где ни один доллар не поступит в распоряжение Министерства обороны или спецслужбы, если не пройдет контроль и экспертную оценку в конгрессе.

Благодарю всех за острые выступления и серьезные предложения. Наши рекомендации будут отправлены в администрацию президента, Совет безопасности, административный департамент правительства.